Во все времена Коломна была религиозным центром Московского княжества и всегда гордилась своими святыми местами и монастырями. Самый древний Коломенский монастырь – Богородице-Рождественский Бобренев монастырь , он является архитектурным памятником храбрости и доблести русских воинов, которые разгромили войско хана Мамая в Куликовской битве. Монастырь был возведен на деньги князя Дмитрия Донского, а наблюдал за строительством князь Боброк-Волынский, который был правой рукой Дмитрия Ивановича. Второе название монастырь получил, потому что был возведен на землях боярина Бобрени. Также есть легенда, согласно которой монастырь был построен в лесах, где промышлял Бобреня-разбойник.

На территории монастыря расположены два храма: Храм Рождества Богородицы, который возвели в в1790 году и Храм Святого Великомученика Фёдора, построенный на средства благотворителя Хлудова в 1861 году. Корпуса с кельями относятся к XVIII-XIX вв. В 1778 году была построена ограда с воротами и башнями, которая не имеет аналогов во всем Подмосковье. В 1930 году была прекращена служба в храмах, но на сегодняшний день обитель действующая.

Старо-Голутвин монастырь в Коломне второй по старшинству. Он был основан возле слияния Оки и Москвы-реки в 1385 году Сергием Радонежским. Все постройки первоначально были деревянными, первый каменный Богоявленский собор был возведен в начале 1700-х годов. Сергиевская церковь была построена в 1833 году. В полном комплексе строений монастыря особое место можно отдать ограде, которая была возведена по проекту архитектора М. Ф. Казакова. Во время войны монастырь был базой артиллерийских частей Красной Армии и сильно пострадал от солдат, которые тренируясь в точности стрельбы, использовали в качестве мишеней лики и одежды святых. В начале 90-х годов были проведены тяжелейшие работы насельниками монастыря по восстановлению обители.

В юго-западной части Коломенского кремля расположен Успенский Брусенский монастырь , который был основан во второй половине XVI века. Перед Казанским походом Иван Грозный дал обет, что в случае победы он построит в Коломне монастырь. По легенде монастырь был мужской и первыми его населяли участники Казанского похода. На территории монастыря расположена Успенская церковь, которая является первой постройкой в шатровом строительстве. Ограда монастыря с башнями и двумя воротами была возведена в 1778 году. Эту постройку также относят к разработкам М.Ф. Казакова, который в свое время был автором градостроительного плана Коломны. Расцвет обители связывают с появлением в ней игуменьи Олимпиады, которая в Коломну была направлена митрополитом Филаретом. С ее появлением связывают строительство Крестовоздвиженского собора, освященного в 1856 году, также здесь были созданы келейный корпус, трапезная и дом настоятельницы.

Череду действующих Коломенских монастырей завершает Свято-Троицкий Ново-Голутвин монастырь . На территории этого монастыря в XIV – XVIII вв. была расположена резиденция коломенских епископов. В 1783 году была построена церковь Покрова Богородицы. Так же на территории монастыря расположены Троицкая церковь, Трапезный и Семинарский корпуса. Под руководством архитектора М.Ф. Казакова было перестроено подворье, а также возведена ограда с наугольными башнями и тремя воротами. В 1825 году монастырь украсила ампирная колокольня с изображением Святой Троицы. Вначале монастырь был мужским, и после закрытия в 1918 году его помещения использовали как жилые дома. После возвращения монастыря Православной церкви в 1989 году были отреставрированы Троицкий собор и Покровский храм. На сегодняшний день это действующий монастырь женский, однако, при этом он сохранил прежнее название.

Несмотря на свое название, Новоголутвинский женский монастырь расположен в историческом центре Коломны, носящем название «Старая Коломна», а не в отдаленном районе города Голутвин. Обитель расположена на территории Коломенского кремля - самой известной достопримечательности подмосковного города.

Также вблизи обители находится место слияния рек Коломенки и Москвы. Еще один ориентир - новопостроенный Конькобежный центр, располагающийся на Набережной Коломенки.

История женского монастыря

Монастырь был основан на стыке XVIII и XIX веков, однако часть его построек намного старше. Дело в том, что мужская обитель была организована на месте архиерейского дома упраздненной указом императора Павла I Коломенской епархии. От архиерейского дома монастырю достались палаты Архиерейского корпуса (XVII век) и Троицкий собор (начало XVIII века). Любопытно, что по планам графа А. Аракчеева на месте монастыря вполне могла быть размещена конюшня кирасирского полка. Однако митрополиту Платону удалось опередить Аракчеева и перевезти на территорию архиерейского подворья часть братии из Староголутвинского Богоявленского монастыря.

Как и другие монастыри, Новоголутвинаская обитель пострадала сразу же после революции. Монастырь был закрыт, все церковное имущество национализировано, а монахи и послушники остались без крова. Однако Троицкий собор продолжал свою работу и принимал верующих до 1928 года.

В годы Гражданской войны на территории бывшей обители сменяли друг друга госпиталь для раненых и концентрационный лагерь для врагов режима.

Впоследствии постройки бывшего монастыря были заселены жителями или были заняты различными организациями: от «Главмузея» до швейно-ремонтной фабрики. Реальные работы по сохранению наследия начались в 70-е годы, когда была проведена реставрация большей части строений бывшей обители. Для этого постепенно с территории монастыря были выселены проживающие там люди.

В 1989 году территория была возвращена РПЦ и было решено возродить монастырь, но уже в качестве женской обители. Настоятельницей монастыря была назначена игуменья Ксения (Зайцева).

Монастырь в наше время

Сейчас монастырские постройки включают в себя 3 храма:

• исторические Троицкий собор и Покровскую церковь;
• новопостроенную церковь Ксении Петербургской.

Также на территории обители построена часовня имени князя Владимира. Всего на территории монастыря проживает около 80 монахинь и послушниц из России и стран бывшего СССР.

Еще с 1997 года в обители начал работу медицинский центр, где страждущих принимают монахини - профессиональные врачи в своей мирской жизни. Ежегодно около 3 тыс. гостей монастыря пользуются услугами медицинского центра.

Новоголутвинский монастырь - современный тип обители, где монахини и послушницы не ограждают себя от мира. Сестры сами организуют экскурсии для желающих, при этом являются экскурсоводами. При обители открыт питомник собак «Конвент», где монахини разводят редчайшие породы овчарок. Еще одной примечательностью обители считается верблюд Синай, врученный в дар сестрам космонавтом В. Терешковой.

Как добраться до Ново-Голутвино монастыря

Близость Коломны к Москве позволяет туристу достаточно легко посетить монастырь.

На личном транспорте: необходимо выехать из столицы и двигаться по Новорязанскому шоссе до села Никульское, где на развязке повернуть направо по направлению к Коломне. После въезда в город следует двигаться по Московской улице, переходящей в улицу Октябрьской революции. Проехав мост через реку Коломенка, нужно въехать в центр города и в районе Коломенского кремля повернуть налево на улицу Лазарева. Проехав мимо стен кремля 100 м, можно попасть к входу в монастырь.

Из Москвы на автобусе: столицу и Коломну соединяет маршрут №460. Место отправления - автостанция «Котельники», время в пути - около полутора часов. По приезду в Коломну следует выйти на остановке «Площадь двух революций» и по улице Лажечникова через Коломенский кремль дойти до обители.

Второй вариант на общественном транспорте: это поездка электричкой до железнодорожной станции «Голутвин». Электропоезда в направлении Коломны отправляются с Казанского вокзала по маршрутам Москва - Коломна и Москва - Рязань. Время в пути - около 2 часов. По прибытии на железнодорожную станцию, следует пройти пешком до остановки «Голутвин», расположенной на ближней к вокзалу стороне улицы Октябрьской революции. Далее нужно сесть на любой из проходящих автобусов или на маршрутку и доехать до остановок «Площадь двух революций» или «Автостанция Старая Коломна». Выйдя из автобуса, следует двигаться в сторону Коломенского кремля, где и находится Новоголутвинский монастырь.

Адрес и контактная информация

Точный адрес Новоголутвинского монастыря: г. Коломна, район Старая Коломна, ул. Лазарева, д. 11А. Обитель ежедневно принимает паломников и гостей с 07:00 до 20:00.

Контактная информация:

• адрес электронной почты - [email protected];
• телефонный код Коломны - 261 (для Московского региона), 09661 (для других субъектов РФ);
• заказ экскурсий - 4-75-07 (монахиня Матрона);
• канцелярия - 2-07-07 (тел/факс);
• +7-916-816-72-25 (монахиня Мария), +7-916-506-49-39 (монахиня Афанасия).

Сейчас Новоголутвинский монастырь в Коломне - не просто одна из многочисленных обителей Подмосковья, но и важнейший культурный и религиозный центр. Во многом благодаря этому монастырь неоднократно посещали высшие сановники РФ: от действующего и бывшего президента до членов правительства и депутатов Госдумы.

Храм в честь Святой Троицы

Храм в честь Покрова Божией Матери

Свято-Троицкий Ново-Голутвин женский монастырь — крупнейший на территории современной России, действует с 1989 года. Это первая открывшаяся в Московской епархии православная женская обитель.

Сейчас в монастыре живет 90 послушниц и монахинь, которые под руководством настоятельницы игуменьи Ксении (между прочим — выпускницы журфака МГУ Ксении Зайцевой) исполняют различные послушания, в том числе ремонтные и строительные работы. Они и шьют, и вяжут, и клеят, и строгают, и рисуют, и поют, и пекут, и коров доят, и президента встречают, и патриарха Алексия, и Маргариту Терехову в своем медицинском центре лечат, и с космонавтами успевают дружить. Валентина Терешкова подарила им настоящего верблюда (зимою он катает детей на санях), они и фотографией занимаются (регулярно выставляются в конференц-зале города Коломны), и керамику обжигают, и свой сайт оформили так, что иной программист позавидует… Они не ушли от жизни, от мира — они наоборот пришли к нему, но в другой форме. Чтобы быть более полезными, пришли, чтобы любить, и знать, что любимы. Не зря же их называют: Невесты Христовы. В 1993 году женский хор Свято-Троицкого Новоголутвинского монастыря принял участие в проходившем в Коломне концерте Бориса Гребенщикова.

…На грязном, истоптанном снегу чернели разбросанные тела убитых. Чадя, догорали разбитые деревянные стены города. Поднимались клубы дыма и на площади, отделявшей Кремль от посада, горел большой костёр, окружённый толпой раскосых людей в остроконечных шапках. А на костре лежало тело Кюлькана, младшего сына великого Чингиза, убитого русской стрелой под стенами Коломны. Вместе с убитым ханом татары сожгли живьём сорок коломенских девушек и двух его любимых коней. И через три дня орда пошла дальше — на Москву, оставив после себя пепелище, казалось, навеки погибшей Коломны…

Однако крепла и росла объединённая Русь. Коломна стала одним из любимых городов Дмитрия Донского. Здесь он не только венчался в 1366 году с нижегородской княжной Евдокией, но и в грозном августе 1380 года собирал войска для решающей битвы на Куликовом поле. А в 1382 году — памятником победы в этой битве — в Коломне вознесся Успенский собор.

«Коломна городок — Москвы уголок», — говаривали прежде русские люди. Этот «уголок Москвы» действительно кое-где сохранился во всей своей первозданной чистоте и прелести, а в плане возрождения духовной жизни, пожалуй, и превзошел столицу, которая — что греха таить! — всегда была витриной образа жизни страны. Но подлинная духовность за витринным стеклом — выхолащивается.

Одна из возможных версий происхождения названия этого города — от старого русского слова «коло», что означает круг. Отголоски этого слова слышны в таких знакомых словах как «коловорот», «около», «околоток». Город заперт узкой вилкой между водами Москвы и Оки; кроме того, внутри этой вилки в Москву впадает Коломенка, еще более зауживая окружность, а в Коломенку впадает еще более мелкая Репинка с цепью сообщающихся озер. Круг почти замкнулся.

Москва — мать городов русских. Но Коломна, расположенная на правом берегу Москвы-реки, у ее впадения в Оку, примерно в 110 километрах к юго-востоку от Москвы, моложе столица всего на тридцать лет. Первое упоминание города в летописях датировано 1177 годом. После присоединения Коломны в 1301 году к Московскому княжеству она быстро вошла в систему обороны столицы с юга.

В 1770-х г.г. Коломну посетила Екатерина II. Город ей понравился, и императрица распорядилась благоустроить его «по регулярному плану», для чего в Коломну был направлен М. Ф. Казаков. Именно в Коломне он впервые опробовал те архитектурные приёмы, которые впоследствии широко применялись им в его знаменитых московских постройках. Здесь сформировалась школа учеников Казакова — Родион Казаков, Иван Еготов, Константин и Пётр Поливановы. Памятником их творчеству в Коломне служит центр старого города — блестящий ансамбль русского классицизма. И, наверное, тогда родилась поговорка — «Коломна-городок — Москвы уголок». Возможно, формат этой картинки не поддерживается браузером.

В 1525-1531 годах по повелению князя Василия III в городе построен кремль. Он представлял собой неправильный многоугольник периметром около 2 км с 17 башнями, из которых 4 были проезжими. И, по свидетельствам современников, не уступал своей красотой и боевыми качествами своему прототипу — московскому Кремлю.

К сожалению, коломенский кремль не сохранился до наших дней первозданным. Сейчас целы всего 2 фрагмента стен и 7 башен: Грановитая, Маринкина (рисунок Виктора Лукьянова), Пятницкая, Погорелая, Спасская, Семеновская и Ямская. Это — полупрозрачный исторический призрак, чьи настоящие очертания целиком можно охватить только в своем воображении.

Как и положено в историях с призраками, вокруг Коломенского Кремля витают таинственные легенды. Например, о «Маринкиной башне».

В 1610 году, после убийства Лжедмитрия II, его вдова, Марина Мнишек была схвачена, ее привезли в Коломну и заключили в Коломенскую башню Кремля. По одной из легенд, Марина, обладающая колдовскими чарами, обернулась сорокой и улетела через окно-бойницу. Согласно другой легенде, Марина умерла в Коломенской башне, прикованная к стене. С тех самых пор башню и прозвали Маринкиной. Говорят, по ночам из этой башни до сих пор слышатся ее стоны и причитания.

Если обходить Соборную площадь по кругу против часовой стрелки, то неизбежно оказываешься перед Ново-Голутвинским женским монастырем — крупнейшим на территории современной России, который возродился практически из семидесятилетнего небытия в 1989 году, спустя почти два века после основания. Это — первая открывшаяся в Московской епархии православная женская обитель.

Главный храм обители — Троицкий. Он построен в 1680 году в стиле московского барокко, впоследствии неоднократно переделывался.

Троицкий храм соединялся переходом с Архиерейским корпусом, сооруженным в конце 1682 года по инициативе архиепископа Никиты на месте прежнего епископского дворца. Обновленный после пожара 1777 года, он получил формы раннего классицизма. В 1823 году к его северному торцу примкнула небольшая теплая Сергиевская (Покровская) церковь.

Монастырь был закрыт к 1920 году. В его корпусах последовательно размещались лазарет, затем общежитие, коммунальные квартиры. В храмах — пошивочные мастерские, позднее — мастерские союза кинематографистов. Разграбленные храмы и корпуса пришли в запустение, монастырское кладбище было осквернено. Возможно, формат этой картинки не поддерживается браузером.

В 1989 году в безлюдном и заброшенном остове монастыря начинается возрождение. Все строения XVII-XIX веков требовали капитального ремонта, а монастырский двор — очистки от свалки.

Начало новой жизни?

По решению Священного Синода настоятельницей монастыря была назначена игуменья Ксения. Но до этого было пострижение, а потом — многое из того, о чем мать Ксения сейчас вспоминает:

«…Владыка говорит: «А сейчас мы положим начало подвижнической жизни в Коломне». Опомниться не дал.

…В белой постригальной рубахе, которая хранится потом всю жизнь, на коленях ползешь к алтарю. И уже у самого амвона надо лечь — распростершись крестом. Когда легла, у меня была одна мысль: наконец-то можно отдохнуть.

Когда владыка уехал, я осталась в храме. Первая ночь прошла как один вздох. Молиться всегда очень трудно. Отвлекают всякие житейские мысли… А тут вдруг весь мир куда-то отодвинулся, так легко, душа прямо горела огнем молитвы. Так прошло три ночи. Силы почти истощились, но когда я наконец вышла из храма — такая была горечь, что это кончилось… И надвигается другая жизнь».

Другая… В прежней жизни москвичка, профессорская внучка, дочь кадрового военного, Ирина Зайцева после школы поступила в авиационный институт. Потом бросила его, уехала в Ленинград, занялась живописью. Но все это было не то, не то. А что «то», Ирина тогда не могла ответить ни окружающим, ни самой себе.

«Любите книгу — источник знания». Ирина, теперь уже студентка журфака МГУ, начала читать — Бердяева, отца Сергия Булгакова, Шестова и прочих в ту пору мало известных философов, которых сейчас, кажется, читают все. Но тогда… Тогда стало понятно одно: нужна дорога, которая ведет к храму. И дорога привела паломницей в монастырь. Мужской монастырь, женских монастырей в России четверть века тому назад уже (или еще?) не было.

Колола дрова, подавала в трапезной, мыла полы. Топор, лопата, обледенелые ведра, прорубь, горы белья… Уставала — не передать, но душевный покой все не приходил…

«Произошла трагедия. Я не смогла с помощью интеллекта ответить на те вопросы, которые поставила действительность. Потому что эти вопросы решались в области культуры духа. А дух был слепоглухонемой. Вот ведь оно, мое, — но оно меня почему-то не принимает. Вот душа и плакала. Не от тягот монашества, нет! Крах терпела моя культура, которая ничем не помогала предстоять перед Богом. Я вдруг поняла, что не могу молиться. Молилась умом — и мозги раскалывались от нагрузки. А сердце молчало…»

Игуменья Ксения сейчас может объяснить все. И культуру, нашу гордость, сугубо светскую, мирскую, которая бесконечно далека от Бога. И монашество, которое требует познания совсем иной культуры. И то, как сочетается это несочетаемое в сестрах вверенного ей монастыря. Все понятно, все объяснимо. Все — от Бога.

«Жизнь без Бога хорошо была нам известна по школьным и студенческим годам. А жизнь с Богом, со стремлением понять, кто же Он, против которого так борется мир, «лежащий во зле», открывала новое «стояние в правде и истине», где так успокаивался «бунтующий» человек, находя мудрые ответы на все свои трудные вопросы.

Приход в монашество в XX веке можно сравнивать с мировым катаклизмом, когда разрушается все прежнее «школьное» мировоззрение, с которым не хочет смириться душа, чувствуя в нем ложь. Жажда истины и правды, справедливости и вечности, жажда встречи с Тем, Кто вне этого безнравственного кошмара, захлестывающего и юность, и старость, многих привела в монастырь, даже задолго до того, как мы смогли осмыслить и понять, что же такое монашество. Просто всей душой чувствовали, что здесь что-то родное и близкое, а умом понять, почему же именно тут, еще не сразу удавалось.

Сейчас уже смешно вспоминать первые вопросы строителей, один из которых серьезно спросил: «А где же мы будем строить гаупвахту?» Я удивилась и спросила: «А зачем?» «Ну как же, — компетентно ответил он, — вы же будете наказывать сестер и сажать их в тюрьму».

Да, у большинства из нас — увы и ах! — до сих пор сохраняются о монастырской жизни самые дикие представления, почерпнутые частично из произведений… воинствующих атеистов, частично — из классической литературы. А поскольку ни атеисты, ни классики в монастырях отродясь не живали, то и представление сложилось соответствующее: от сборища праздных обжор и развратников (прошу прощения у верующих) до чуждых всему мирскому, погруженных в молитву абсолютных аскетов (прошу прощения опять же у верующих).

«…Такое было представление о монашестве, что, в лучшем случае — это «трудовая исполнительная колония», в худшем — «тюрьма строгого режима», но никто не подумал о том, что в тюрьму никто из нас самовольно никогда не пойдет, а если человек идет в монастырь, значит, имеет какие-то другие мотивы для своих действий.

И о монастырях многие рассуждают, не зная ни христианства, ни, тем более, тех вопросов монастырской жизни, о которых имеют смелость говорить, но их так научили, они так и говорят, и часто инертность, по которой так легко катиться, доводит человека до настоящей тюрьмы ложных воззрений, из которой мало кто собирается выбраться, по той же инертности бытия.

Итак, где же свобода и где тюрьма? Современная моральная деградация человека в самых свободных, с гуманистической точки зрения, странах и очевидный упадок там духовности показывают, что внешние свободы без «удерживающего» не только не возвышают человека, но часто служат одним из самых сильных средств его духовного и нравственного разложения.

Отсюда получается, что те, которые больше всего говорят о свободе (без Бога) — несвободны, а те, которые говорят о том, что они и без Бога здоровы — нездоровы, а больны, потому что все мы имеем природу души и тела, пораженные грехом. Зная об этом, христианство обучает «не только не давать прогрессировать болезни, но и способствовать исцелению человека, его спасению».

И на этом пути монастыри должны быть очагами благочестия, но жизнь монастыря для «мира» остается загадкой.

Монашество — дивное устроение души, это дарование таких знаний, которые дают ключ к пониманию истинного смысла жизни, прокладывают путь к состоянию доброму и вдохновенному…»

Но путь к этому самому состоянию, доброму и вдохновенному, проходил по земле, опустошенной и оскверненной долгими десятилетиями «созидательного труда во благо человечества». Первые послушницы, приехав в Коломну, увидели замусоренный пустырь с остатками зданий. Словно и не было здесь людей после очередного татаро-монгольского нашествия.

Хотя постройки, которые еще не развалились до фундамента, оккупировали огородники, изрывшие все под грядки и погреба, но так и не добившиеся мало-мальски приличных урожаев. Не хотела земля рожать — и все тут. Крапива, лопухи, бурьян — все, что угодно, кроме картошки и овощей. Что не растащили на кирпичи — пожгли, в основном, с пьяных глаз. Древний храм изнутри и снаружи облез до дранки…

Вот когда понадобилось то, что сейчас удивляет случайных посетителей монастыря: сторожевые собаки.

Жизнь в руинах, даже без намека на нормальный забор… А люди вокруг — разные, в том числе, привыкшие, прости Господи, тащить все, что плохо лежит. Не брать же монахиням ружья для самозащиты! Сама жизнь подсказала: нужны собаки. И появились при монастыре едва ли не последние представители уникальной, вымирающей уже бурят-монгольской породы — хоттошо-банхар (дворовый волк, лохмач).

Собаки эти не только хорошие сторожа и охранники, но и отличные пастухи: и разбредшееся стадо соберут, и скотину по местам разведут, и от непрошеных гостей оберегут.

Теперь-то монастырский питомник славится на всю Россию. На многочисленных собачьих выставках его питомцы не раз завоевывали призовые места. А тогда журналисты изощрялись, кто остроумнее напишет про «собачью жизнь» коломенских монахинь.

Кто теперь помнит эти статьи?

Вятским лошадям изначально повезло больше: над ними уже не смеялись. Тем более что эта — одна из старейших русских пород — давно уже занесена в Красную книгу… Именно такие бегали в почтовых тройках и возили подвыпивших гуляк по улицам Москвы и Петербурга. Специалисты только плечами пожимали: вымерли давно вятки-то, поздно спохватились.

Оказалось — не поздно. Нашлась в Удмуртии ферма коневода-энтузиаста. Оттуда пять лет тому назад и прибыли в монастырь первые вятки — лошади, как говорится, на все случаи жизни. Их можно и в телегу запрячь, и коров на них пасти. Пастухи из них не хуже, чем из собак, получаются. Лошадь сама за стадом смотрит и, если кто из коров куда собрался, подбежит, укусит за бок и вернёт на место. Кроме того, они совершенно неконфликтны, это такая лошадь, к которой можно подойти и спереди, и сзади, и хвост бантом завязать.

Но до этого — до стада, подворья, лошадей — еще нужно было дожить. И не просто дожить, а преобразовать руины на пустыре в процветающую обитель. «Милостью Божьей» администрация Коломны довольно шустро расселила всю случайную публику. Пять, потом десять, потом двенадцать монашек до изнеможения, муравьиным шагом расчищали пустырь. Отстроили храм и «архиерейский» корпус, по площади равный жилому, где живут сегодня сто монахинь, инокинь и послушниц.

Игуменья Ксения учила, что монах созидает свою жизнь в труде и честности и, значит, будут они жить и строить, как Бог управит. И появились свои каменщики, плотники, штукатуры, реставраторы, художники…

В 1990 году в подклети Троицкого храма была освящена церковь в честь блаженной Ксении Петербургской. Своды храма расписаны руками сестер, а в 1999 году установлен уникальный керамический иконостас, выполненный в монастырской керамической мастерской. Изделия этой мастерской, а также других — вышивальной, иконописной, ювелирной, столярной — невозможно описать, их необходимо видеть, причем даже не на фотографиях.

Впрочем, удивляться этому может только человек, вообще ничего не знающий о русских монастырских мастерицах. Я не удивляюсь: сколько себя помню, над моей кроватью висит ковер, вышитый руками монахинь из под Самары в конце девятнадцатого века. Создали они его в подарок моему прадеду, земскому врачу, который вылечил игуменью от катаракты. Краски по-прежнему яркие, розы на ковре цветут вот уже скоро полтора века…

И бывший пустырь в коломенском монастыре — цветет. На земле, не желавшей родить даже картошку, плодоносит уникальный сад: яблони, груши, абрикосы, вишня, алыча, виноград, облепиха. А уж про собственно цветы даже и говорить не надо. С ранней весны до поздней осени, сменяя друг друга, переливаются в монастырских садах все цвета радуги. И аромат струится, кажется, от любой травинки.

Хотя… благоухают не только цветы.

«…Некоторое время назад мы ездили в Коломну, в Ново-Голутвинский женский монастырь. Ходим по храму, прикладываемся к иконам, пишем записки для молебна. Я стою около иконы Пантелеймона Целителя. И вдруг чувствую красивейший, приятнейший аромат. Начинаю искать, откуда этот аромат исходит. Подхожу к иконам. Вроде бы не от них. Подхожу к висящим Плащаницам. На одной — Успение Божьей Матери. На другой — Христос во Гробе. Аромат исходит от них обеих. Внизу стоят цветочки. Надо, думаю, проверить, а то атеисты будут говорить, что это цветочки пахнут, а не Плащаницы. Понюхал цветочки. Они уже высохшие. Не пахнут. Подхожу ближе к Плащанице. Аромат усилился. Я приложился сначала к одной, потом к другой. Спрашиваю у друга, почувствовал ли он этот аромат. Он ответил: конечно, почувствовал. И подтвердил, что аромат исходил от Плащаниц.

Вот такое современное чудо…»

Есть и другие чудеса. В 1995 году при монастыре была организована Школа-интернат для проживания, обучения и воспитания детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Обеспечение жизнедеятельности школы осуществляется сестрами монастыря. В настоящее время в ней проживает и обучается более 50 детей.

В 1997 году при монастыре открыт благотворительный православный медицинский Центр в честь блаженной Ксении Петербургской, в котором сестры монастыря, кстати, высококвалифицированные специалисты, оказывают безвозмездную медицинскую помощь населению. За год сестры принимают до 3 тысяч пациентов.

В монастыре действует детская Воскресная школа, где дети изучают историю Церкви, благочестие, церковное пение, Закон божий.

Получили подворье в пятнадцати километрах от Коломны. Только это сейчас — подворье, а тогда было гектаров десять глиняного поля, никому, естественно не нужного. Что, действительно, можно вырастить на глине?

Как выяснилось — практически все. Сейчас почти все необходимые сельскохозяйственные продукты сестры выращивают на своем подсобном хозяйстве в деревне Карасево, где расположено подворье монастыря. И не только картошку и овощи. Есть свой молочный цех, сыроварня. Свое молоко, сметана, творог, яйца.

Все — отменного качества, как сейчас принято говорить, «экологически чистое». Согласна, чистое. И необыкновенно вкусное. Только экология, мне кажется, тут не при чем, она вокруг всей Коломны — одинаковая. А продукты почему-то разные.

Еще чудо? Пожалуйста. В 2001 году на территории монастыря была построена деревянная, вся в резьбе, часовня при маленьком храме святой Ксении Блаженной (Кронштадтской) — покровительницы монастыря. Фонтанчик со святой водой, дивно инкрустированный мозаикой. Иконы, вышитые шелком. Лампады из гжельской керамики. Все выполнено трудами сестер монастыря, и описывать это также бессмысленно, как рассвет или лунную ночь. Какие слова ни подбирай, все будет не то, нужно все это видеть собственными глазами. А еще лучше — помолиться в этой часовне, в полном уединении и тишине. Это вполне возможно.

В этой же часовне крестят. Еще одно откровение для урожденных безбожников: крестины там, где, казалось бы, отрекаются от всего мирского. Однако крестят, а в главном храме — венчают. Своими глазами видела, как освящается брачный союз двух очень пожилых людей, супругов с более чем полувековым стажем. И видела их необыкновенно помолодевшие и похорошевшие лица. Не дань моде — потребность души. Как, впрочем, и все, что происходит в стенах монастыря.

Монахини сами вышивают иконы. Среди них — образ св. Феодора Ушакова — адмирала Российского Флота. За всю жизнь он не потерпел ни одного поражения, издавна считается покровителем моряков. В храме находится также чудотворная икона «Скоропослушница».

«Для многих из сестер, живущих в Свято-Троицком Ново-Голутвинском монастыре, первые посещения храма, первая встреча с монастырем открыли глубинный смысл притчи из Евангелия о купце, который, найдя одну «драгоценную жемчужину», решил продать все, что у него было. Действительно, нам захотелось расстаться со всем «прежним»: с будущей престижной работой, с пребыванием в Москве, куда так все стремятся; с домом, в котором мы все так любим и мать, и отца, и захотелось окунуться в эту новую атмосферу. «Новый быт», состоящий из ранних утренних молитв, труда на разных «послушаниях», из монастырской трапезы, заканчивался вечерним Богослужением со строгим монашеским пением, осознанием радости нового бытия с Богом! Поэтому «отречение от мира» не выглядит как какая-то трагедия, страшная потеря, наоборот, это действительно та «драгоценная жемчужина», ради которой можно оставить все «прежнее»».

Существует, как я уже писала, почему-то почти непоколебимое представление, что монахини уходят от мира в монастырь. В этом монастыре не чувствуется ни отрешенности от мирского, ни недоступности новой жизни «невест Христовых» для обычных мирян. Но это — кажущаяся простота и доступность. На самом деле все куда сложнее.

«-Есть мир как квинтэссенция страстей. В этом смысле монастырь ушел от мира. Поэтому мы носим черные, как бы погребальные, одежды, символизирующие смерть. Но это смерть души для греха. Через это происходит рождение того, что будет соприкасаться с вечностью, что уйдет в вечность. Происходит созидание той личности, которая по духу на той же радиоволне, где Божественная благодать. Но есть общение с миром через художников, ученых, необходимое в эти трудные времена, почти похожие на апостольские, когда ничего не ясно и надо вместе искать пути к спасению».

Да, все очень непросто. Во-первых, знание и вера — взаимоисключаемы. Еще когда в «Экклезиасте» было сказано, что «…в великой мудрости много печали, и тот, кто умножает мудрость свою, умножает печаль в сердце своем». Да и невозможно умом постичь то, что не поддается такому постижению. Но…

Но частые гости в монастыре — космонавты. Уж им-то, казалось бы, лучше других должно быть известно многое: ближе них к Богу никто физически не приближался. Видели они его? Нет, не видели. Веруют? Да, веруют, покрепче многих других. Хотя и не представляют себе Господа, сидящим на облаке в окружении сонма небесных сил.

«-То, с чем мы столкнулись — а мы столкнулись с Откровением Божиим, — поразительно. Вот Христос — в нем два, казалось бы, несовместимых естества: человеческое и Божественное. Пресвятая Богородица — она же и Дева, и Богородица. Для обычного сознания это несовместимые вещи. Многое в христианстве выходит за рамки простого, логического мышления. Апостол Иоанн говорит: оно юродство для мира. Господь говорит: блаженны чистые сердцем. То есть путь не в количестве прочитанных богословских книг и отстоянных служб, а в чистом сердце, которое созидается большим трудом. Все это моменты необычные, нестандартные, которые надо ощутить и понять».

Ощутить и понять… Иногда кажется, что это понимание приходит. Например, поздним лунным вечером на территории монастыря, в необыкновенной тишине и покое, когда действительно сердцем ощущаешь нечто.

Но испытывать такое чувство всю жизнь? Да возможно ли это?

«-Один из основных мотивов жизни в монастыре — искренность. А в искреннем состоянии человек и плачет, и обижается, и недоумевает, и ругается. Задача — в своем искреннем состоянии разобраться. В нас часто действует ветхий человек, которому трудно действовать по закону любви — вот по закону эгоизма легко. Я себя люблю, мне себя жалко, а другого — не знаю. Поэтому должно быть постоянное перековывание, переделывание себя. Это сложно…»

Конечно, сложно. Даже человеку, прожившему большую часть жизни и вроде бы способному противостоять многим и многим мирским соблазнам. А уж молоденьким девушкам, которые и жизни-то по-настоящему не видели… Неужто соблазны не гнетут? И никто не испытывает искушения уйти из монастыря, хотя клобук-то вроде к голове не гвоздем прибит?

Матушка Ксения

«-Меня всегда поражает, как ищут какого-то удовлетворения в том, что ах, кто-то убежал, кто-то пошел рожать из монастыря. В этом есть момент какой-то внутренней некрасивости. Да, были случаи, когда мать протестовала, отец вытаскивал дочь, кричали: лучше ей стать блудницей, чем жить в монастыре. Мы пережили много. Поразительно то, что сестры, которые пришли в монастырь, ничего не зная, вдруг становятся такими великими воинами. Ну что такое наша плоть, которая все время хочет есть? Хочет спать и не хочет работать? Наша душа, которая получила навыки с детства: себя ценить, другого уничижать? И все это надо в себе разрушить и построить дом на совсем другом основании. Тут есть своя колоссальная внутренняя культура. Я часто говорю: сестры, какие же вы счастливые, что вам всем уже дано войти в эту культуру мышления, а другие, которые вне этого, даже не знают, чего они лишены. Жизнь в монастыре — постоянное внутреннее творчество…

…Вы все ищете в монашестве крамолу, «опасные связи», несчастную любовь… Не может человек не блудить — значит, он или психически нездоров, или врет! Но зачем тебе обманывать? Живи в миру! Зарплату здесь не платят, работают от зари до зари, спят по три-четыре часа… Прекрасно могли бы устроиться в жизни. В монастырь человек идет по своей воле. По призванию. А страсти и грехи… никуда не делись, приходится с собой много бороться. Но здесь покой, свет, свобода, радость. И подвиг в этом не больший, чем в настоящем супружестве».

А ведь в нашем, мирском понимании свободы в монастыре нет. На все требуется благословение матушки, каждой монахине с утра назначается свое послушание. Во всем нужно отчитываться — перед той же матушкой, причем не только в поступках. В помыслах, в снах, даже во внезапных желаниях. И все греховное нужно отмаливать, да не формально, а — от сердца, днем и ночью. И вот это — свобода?

И это действительно свобода. Никто ведь не понуждал принимать постриг.

Почему-то мы не задумываемся, насколько не свободны в мирской жизни, насколько зависим от великого множества людей, которых и знать-то не знаем. Это делать нельзя — соседи осудят. Это тоже нельзя — незаконно. И это нельзя — ни денег, ни возможностей, ни сил.

И все равно: вне монастыря — свобода, за монастырскими стенами — нет. Кого обманываем? И все равно непонятно, как можно на всю оставшуюся жизнь отказаться от гастрономических радостей, от глотка вина, сигаретки. Непонятно, как можно молиться с утра до вечера и с вечера до утра, занимаясь при этом еще и делами. Непонятно, непонятно, непонятно… И откуда вдруг болезни приходят — неизвестно, и почему люди умирают всегда внезапно, всегда — не вовремя…

«-А молитва возвращает из смерти в жизнь. Сколько людей страдает от телесной хвори, но, если кто имеет дерзновение просить исцеления, дается им. Например, на Фаворе, в греческом монастыре, есть икона Матери Божией просто бумажная, но вся увешанная фотографиями людей, которые получили по молитве перед этой иконой исцеление от рака крови.

Сколько строится больниц для душевнобольных, а, в конечном счете, только те, которые покаянием и молитвой обратились к Премудрости Божией, находят путь, как выйти оттуда…»

Задумайтесь: люди с нездоровой психикой испокон веков называются душевнобольными. В самом слове заложено понятие того, что больна именно душа, а исцелить пытаются не ее, а некие чисто физические проявления недуга. Душу лечить — таблетками? Допустим, психиатры все-таки знают, что делают, но…

Но десять лет тому назад появилась статья — сенсационное открытие ученых института имени В. М. Бехтерева: «Молитва — особое состояние человека, совершенно ему необходимое», где были опубликованы тезисы питерского ученого, доктора биологических и кандидата медицинских наук, заведующего лабораторией психофизиологии им. В.М. Бехтерева профессора В. Б. Слезина и кандидата медицинских наук И.Я. Рыбиной. Эти тезисы были предложены вниманию всемирной конференции, проходившей в Аризонском университете США под названием «Последние достижения науки о сознании».

Заметный интерес ученых многих стран и разных научных направлений вызвало сообщение об открытии духовного феномена — особого состояния человека во время молитвы. До этого открытия «наука знала три состояния человека: бодрствование, медленный и быстрый сон, теперь стало известно еще одно состояние — четвертое -«молитвенное состояние», которое так же свойственно и необходимо человеческому организму, как и три ранее известных нам. В жизни человека наблюдаются переходы одного состояния сознания в другое, существуют системы торможения и отключения, но, когда по воле человека отсутствует необходимое для него четвертое физиологическое состояние мозга, то, видимо, происходят какие-то негативные процессы».

«-Я очень хорошо помню, что когда я начала молиться, то было чувство, что вся «тьма» моя внутренняя, хорошо сконцентрированная за годы безбожия, забурлила, подобно лавине вулкана, и била меня кошмарными цветными снами и царапала сердце страстями и страхованиями: не молись, замолишься».

«Во время настоящей молитвы происходит уход от реальности, — пишут ученые, — что приводит к разрушению патологических связей. Уходя от мира, от образов патологии, человек способствует своему выздоровлению. Четвертое состояние — это путь к гармонии».

«-Как важно в наше время, когда так мало апологетов Истины, из уст ученых услышать: «Я осмелюсь утверждать, что четвертое состояние (молитвенное) позволяет или помогает человеку оставаться человеком!» Святые знали суть молитвенного состояния, понимая, что ко всякому чувству примешивается «своя отрава», как следствие нашей падшести, как следствие нашего произвольного согласия, хотя и здесь видится действие падшего духа. Как некий яд, к сокрушению о греховности примешивается отчаяние и безнадежие, к отречению — жестокосердие, к любви — сладострастие… «Человек не может отделить этот яд от благого чувства, но при молитве, именем Господа Иисуса Христа, произносимой с верою от сокрушенного сердца, этот яд отделяется; от света Христова разгоняется тьма из сердца, видна становится сопротивная сила; от силы Христовой исчезает действие вражие, и в душе остается естественное состояние, не всегда сильное, не всегда чистое, но безмятежное и способное подклониться под действующую руку Божию?»

Наука подтвердила это великое действие молитвы: «литургическая организация сознания — путь к самосохранению и нормальной жизни человеческой общности. В настоящее время у нас только Церковь хранит верность подлинным законам жизни человека в Боге, как Космическом регулирующем и жизнедающем начале».

«Мир ищет чудес, каких-либо чувственных явлений из мира горнего, а главного чуда, посредством которого мы можем быть сопричастными этому миру непрестанно, — молитвы и вложенной в душу способности молиться, — не ищет и не раскрывает в себе. Многие люди, измученные проблемами, которые они сами себе создали своими грехами, не идут к духовнику, который может им действительно помочь, но заканчивают тем, что «исповедуются» у психолога.

И психологи своими советами словно швыряют пациентов в середину реки, которую им нужно перейти. В результате несчастные либо тонут в этой реке, либо все-таки доплывают до другого берега, однако течение относит их очень далеко от того места, где они хотели оказаться. (Старец Паисий)».

Добавить к этому что-нибудь трудно. Разумеется, сейчас нельзя ожидать того, что выросшие в абсолютном безбожии люди вдруг, мгновенно, обретут то же сознание, тот же менталитет, что их предки век тому назад. Таких чудес не бывает. Но…

Но, право, стоит съездить в Коломну, чтобы самому (или самой) прикоснуться к совершенно иной жизни. Как знать, может быть, именно там откроется нечто, способное если не исцелить, то хотя бы успокоить наши мятущиеся, неприкаянные души.

Воистину, пути Господни неисповедимы. В том числе, и те, которые приводят нас к истинной вере.

Ново - Голутвин монастырь занимает территорию бывшего архиерейского дома, который возник в середине XIV века вскоре после открытия Коломенской епископии. В 1739 году на территории архиерейской резиденции была построена духовная семинария. Среди ее воспитанников следует отметить святителя Филарета (Дроздова), митрополита Московскою и Коломенского, а также публициста 70-х годов Н. Гилярова - Платонова.

В 1799 году после упразднения Коломенской епархии в здания архиерейской резиденции был переведен Богоявленский Голутвин мужской монастырь, с тех пор вновь открывшийся монастырь стали именовать Ново - Голутвиным.

Основная часть сохранившегося архитектурного комплекса относится к 1680-м годам, архиерейский корпус построен в 1682 году на месте прежнего епископского дворца, известного по документам 16 - 17 веков. Главный храм обители - Троицкий, построен в 1680-х годах в стиле московского барокко (перестраивался в 18 - 19 веках.), нижний храм (в подклете) освящен в феврале 1990 году в честь святой блаженной Ксении Петербургской.

Покровская, бывшая домовая церковь была сооружена из кирпича в середине 17 века при жилых покоях епископа. В начале 19 века перенесена к архиерейскому корпусу и примыкает к нему с торца. Она была частично перестроена архитектором М. Казаковым, придавшим внешней архитектуре здания черты ложной готики. Этот же архитектор проектировал ограду и башни монастыря. В 1825 году построена колокольня в стиле классицизма.

Монастырь, закрытый в 1920-х годах, был возвращен Русской Православной Церкви в апреле 1989 года для создания в нем женской общежительной обители. На его территории уцелели почти все монастырские постройки 17 - 19 веков, но они нуждаются в значительном ремонте.

Сейчас в монастыре около 90 сестер, которые под руководством настоятельницы игуменьи Ксении исполняют монастырские послушания. Службы в монастыре совершаются ежедневно, пение антифонное, на два клироса. В монастыре действуют мастерские: керамическая, вышивальная, иконописная, ткацкая, столярная.

В керамической мастерской сестры своими руками изготовили уникальный керамический иконостас, который вместе с вышитыми пеленами украшает храм святой блаженной Ксении Петербургской.

В монастыре постоянно действует музей, где представлена фотовыставка истории восстановления и современной жизни монастыря, керамические работы, вышитые иконы.

В 1998 году на территории монастыря построена каменная часовня в честь святой блаженной Ксении Петербургской, расписана сестрами.

Большую территорию монастыря украшает сад из абрикосов, которые дают обильные плоды, а также растут яблони, вишни и груши.

В 1997 г. в монастыре открыт благотворительный православный медицинский центр, в котором оказывается безвозмездная медицинская помощь населению сестрами монастыря - дипломированными специалистами. За год сестры принимают до 3 тысяч пациентов.

Также для любителей чтения действует читальный зал духовной литературы, где имеется большой выбор книг. Для детей открыты воскресная школа и детский клуб любителей животных, поскольку в монастыре живут необычные питомцы: верблюд, пони и собаки. Разведением среднеазиатских и кавказских овчарок занимаются сестры в собственном питомнике "Конвент". Почти все необходимые сельскохозяйственные продукты сестры выращивают на своем подсобном хозяйстве в деревне Карасево, где расположено подворье монастыря с храмом в честь Успения Божией Матери.

Свято-Троицкий Ново-Голутвин монастырь расположен на берегу Москвы-реки в центре древнего кремля г. Коломны.

С 1350 по 1799 гг. на территории обители располагалась архиерейская резиденция, где жили епископы, архиепископы, управлявшие Коломенской епархией.

Самый молодой из кремлёвских монастырей – Ново-Голутвин – ведёт своё летоисчисление с 1799 года. Однако многие его здания гораздо древнее, так как основан он был на месте архиерейского дома, упоминающегося в писцовых книгах 1577-1578 г.г.

Коломенская епархия была учреждена ранее 1350 года, после нашествия на Русь монголов. Начало ее относится ко временам княжения Иоанна Даниловича Калиты (1328-1340), самое позднее - ко временам княжения Симеона Гордого (1340-1353). Она принадлежала к 3-му классу епархий и имела 10 монастырей и 931 церковь.

В 1655 г. в Коломне останавливался Антиохийский патриарх Макарий. Из письма его секретаря сирийца Павла Алеппского мы узнаем о том, как выглядел архиерейский дом в XVII веке.

Известно, что он был «очень велик и обнесен кругом деревянной стеной; келии, или, вернее, дворец епископа выстроены из превосходного камня и дерева, и также висячие (как и церкви)». Сириец восхищался длинной деревянной галереей, находящейся на большой высоте от земли, по которой епископ проходил к кельям от южных дверей церкви. Он восторгался мастерской работой русских плотников, построивших такие теплые зимние покои: «они выстроены из строганого, крепко сплоченного, чудесного дерева и имеют двери, плотно прилаженные и тщательно пригнанные, обитые войлоком и кожей, так что ни одно дуновение ветерка не может проникнуть».

Архиерейское подворье особенно преобразилось в конце XVII в. при архиепископе Коломенском и Каширском Никите. Им были выстроены все основные здания ныне существующего комплекса: собственно Архиерейский дом, здание Разрядного приказа и Троицкая крестовая церковь.

Еще в 1728 г. в Коломне (согласно регламенту 1721 г.) было положено основание учреждения духовной семинарии, окончательно сконструированной епископом Киприаном в 1739 году на территории архиерейской резиденции. Учениками ее были дети местного белого духовенства. Лучшие из учеников посылались иногда в московскую семинарию, причем коломенский епископ Гавриил (Кременецкий) обязывал их, по окончании ими московского курса, учить в родной семинарии. Среди питомцев коломенской семинарии следует отметить великого святого Филарета Дроздова, митрополита Московского, и публициста 70-х гг. Н. Гилярова-Платонова.

В 1799 г. вышел указ императора Павла о том, чтобы Коломенскому епископу, который управлял церквами в Тульской, Московской и Рязанской губерниях, управлять только церквами в Тульской губернии. Коломенская епархия была упразднена, а архиерей был переведен в Тулу. В Коломне остался древний архиерейский дом, пустой и без способов поддержания. Митрополит Московский Платон в 1800 г. решился перевести сюда часть братий из Богоявленского мужского монастыря, что на окраине Коломны. С тех пор открывшийся в Кремле монастырь стали называть Ново-Голутвиным, а пригородный монастырь - Старо-Голутвиным.

Так как в образовавшемся монастыре главный храм был в честь Святой Троицы, то монастырь получил название Свято-Троицкий Ново-Голутвин монастырь.

О статусе штатного мужского монастыря говорит тот факт, что ему присвоили 2-й класс, позволявший содержать до 17 монахов, и все настоятели, начиная с первого – Варлаама, носили высокое звание архимандрита. К монастырю были приписаны обе соборные церкви: Успенская и Тихвинская.

При архимандрите Арсении (Козиорове) были произведены масштабные строительные работы – к северному торцу Архиерейского корпуса он пристроил кирпичную церковь во имя преподобного Сергия Радонежского (ныне Покровская). Возможно, тогда же были построены северные ворота и северо-западная башня ограды, служившая входом в храм со стороны Соборной площади. В 1825 году архимандрит Арсений возводит 55-метровую колокольню, ставшую второй по высоте в Коломне. Самый большой колокол на ней весил 259 пудов 32 фунта. В 1871 году, по благословению святителя Иннокентия (Вениаминова), митрополита Московского и Коломенского, монастырь был преобразован из штатного в общежительный. При архимандрите Сергии (Свешникове), который управлял обителью с 1871 по 1883 годы, количество монашествующих возросло до 50 человек.

В основном комплекс сформировался в конце XVII – начале XVIII века. На его территории располагались выстроенные из камня архиерейский и семинарский корпуса, церковь Троицы и здание консистории, известное по архивным документам как древняя церковь Покрова. Как она выглядела, можно судить по описанию 1681 года: «На епископле дворе церковь с трапезою теплая каменная во имя Покрова Пресвятой Богородицы об одной главе, на главе крест паян железом белым, глава и церковь крыто черепицею зеленою. Трапеза крыта тесом ветха. В трапезе архиерейское место обито сукном зеленым. В трапезе печь образчатая муравленая зеленая. В церкви и в трапезе помост кирпичной. У церкви ж и у трапезы двое двери деревянные обиты войлоком, на крюках. Перед церковью паперть деревянная дощатая, в столбиках крыта тёсом… Да в тое ж церковь поставлены старои соборные церкви царские двери.… Под церковью хлебня да хлебодарня отдаточная палатка, другая кладовая…». По благословению епископа Феодосия (Михайловского) стоявшую без службы Покровскую церковь упразднили в 1782 году, разместив там консисторскую присутственную палату. Жертвенник с одеждами, престол и иконостас были перенесены в пострадавшую от пожара церковь Симеона Столпника.

Основание Троицкого Ново-Голутвина мужского монастыря связано с очередной реорганизацией епархий в 1799 году, ставившей целью приведение их границ в соответствие с административным делением Российского государства. Император Павел I, заслушав 27 сентября 1799 года на заседании Синода доклад о плачевном состоянии Коломенской епархии, расположенной на территории Московской, Рязанской и Тульской губерний, принял решение её упразднить. Взамен, указом от 16 октября, была учреждена Тульская епархия, которую возглавил недавно назначенный на коломенскую кафедру епископ Мефодий (Смирнов). Спираль истории совершила замысловатый виток, ведь от указа Екатерины II от 6 мая 1788 года о присоединении Тульского наместничества к Коломенской епархии прошло немногим более 11 лет.

Переезд в губернскую Тулу епископской кафедры с многими коломенскими святынями из архиерейской ризницы и семинарии был поспешен. В городе к прибытию архиерея «не было ни архиерейского дома, ни помещений для семинарии и консистории; не было комнат для эконома, казначея, иеромонахов и певчих, – равно как и помещения для архиерейской прислуги; не было ни конюшни, ни сараев, ни кухни, ни даже кладовой для архиерейской ризницы и утвари». Жители Коломны с болью в душе отнеслись к переменам. «С плачем проводили Коломенцы архиерейский двор, консисторию, учителей и учеников семинарских. Отселе они живут в городе исключительно торговом», – писал в автобиографических воспоминаниях известный наш земляк богослов Н.П. Гиляров-Платонов. Храмы и монастыри в пределах Коломенского уезда вошли в состав Московской епархии, а к титулу Московского митрополита добавилась приставка «и Коломенский».

В опустевший архиерейский дом по высочайшему указу императора Павла I «в уважение древности, сколько к сему архиерейскому дому, … также и для приличия самому сему древнему городу…» перевели штат второклассного Богоявленского Голутвина мужского монастыря, во главе с настоятелем архимандритом Варлаамом. Указом предписывалось также «в ведомство его отдать все находящиеся при том доме церкви и строения».

Митрополит Московский Платон (Левшин) опасаясь, чтобы опустевший архиерейский дом не постигла участь упразднённого в 1788 году первоклассного Симонова монастыря, в чьих зданиях разместили казармы, поспешил выполнить указ. Новому штатному мужскому монастырю присвоили сразу второй класс, что позволяло настоятелей возводить в высокое духовное звание архимандрита. В память о корнях – Богоявленском Голутвине монастыре – и по главному храму обитель стала именоваться Троицким Ново-Голутвиным монастырём. В архивных документах встречается и другое название: Коломенский мужской монастырь.

Опасения митрополита подтвердились менее чем через три года, когда 12 сентября 1803 года он получил письмо от графа А.А. Аракчеева. Граф сообщал, что коломенский архиерейский дом удобен, «для того, чтобы поместить в нём два эскадрона кирасир с лошадьми и со всеми принадлежностями». Митрополит Платон смог аргументировано отказать в передаче зданий, заключив письмо словами: «Я собственной своей выгоды никакой в том не нахожу, а яко недостойный пастырь того града, ревную об общем благе церкви и о чести града того». Получив отказ, граф Аракчеев не стал настаивать, о чём 14 октября 1803 уведомил владыку.

В архиве Санкт-Петербурга сохранился план, составленный Московским губернским архитектором И.А. Селиховым на предполагаемое размещение кирасир в бывшем архиерейском доме.

Этот «План бывшему архиерейскому дому в городе Коломне с расположением на помещение двух эскадронов Екатеринославского кирасирского полку, полкового командира и унтер штаба» даёт представление об особенностях построек монастырского комплекса того времени. К примеру, у церкви Троицы было два входа. С северного фасада находилась каменная паперть с лестницей, ориентированной на восток, с западного фасада к ней примыкала паперть с кирпичным первым этажом, и вторым, сделанным из дерева. Архиерейский дом соединялся с западной папертью деревянной галереей. Дерево по тем временам – самый ходовой и дешёвый материал, из него же вдоль семинарского корпуса со стороны двора была устроена галерея с лестницей.

Жизнь насельников, в сохранённом благодаря митрополиту Платону монастыре, не была лёгкой. Здания находились далеко не в идеальном состоянии, да и соседей оказалось много. В бывшем семинарском корпусе разместилось Коломенское духовное училище, часть помещений занимали под квартиры преподаватели и священники Успенского собора. Все здания нуждались в серьезных ремонтных работах, но из-за недостатка средств их проводили только в случае необходимости. Так, для улучшения условий обучения и проживания учащихся духовного училища в 1800 году на семинарском корпусе пришлось «противу двух сеней зделать два крыльца обшивныя и крытыя с лесницами хорошими и прочными и в оных крыльцах зделать по чулану и нужнику в пристойных видах чистою работою», перекрыть крышу тёсом в два слоя, подремонтировать двери, установить в трёх комнатах перегородки. Стоимость работ по договору, заключённому с купцом 3 гильдии Фёдором Васильевичем Шкариным, составила 200 рублей. Не все работы можно было запланировать. К примеру, в конце марта 1801 года на церкви Троицы и духовном правлении разбушевавшаяся стихия сорвала с крыши 17 листов железа. Архимандриту Варлааму пришлось, во избежание намокания сводов от таявшего снега, без благословения митрополита Платона (Лёвшина) на ремонт, нанять кузнецов. Коломенские умельцы за 20 рублей в четыре дня восстановили кровли, о чём настоятель и поспешил доложить в рапорте митрополиту. В 1819 году на Троицкой церкви потребовалось разобрать сгнившее плоское перекрытие в четверике, восстановить световые окна в барабане, починить крышу и покрасить главу. Ремонтные работы за 250 рублей подрядился выполнить местный мещанин Н.М. Гапонов.

Более масштабные строительные работы начались с 1823-го года при архимандрите Арсении (Козиорове). К северному торцу бывшего архиерейского корпуса он пристроил кирпичную церковь во имя преподобного Сергия Радонежского с приделом в честь Преображения господня (ныне церковь Покрова). Возведённая в псевдоготическом стиле, она служила его домовой церковью. При строительстве в храмовое здание органично вписалась северная часть архиерейского корпуса, в том числе одностолпная житенная палата, находившаяся на первом этаже. Возможно, тогда же были построены северные ворота и северо-западная башня ограды, служившая входом в храм со стороны Соборной площади. В 1825 году архимандрит Арсений возвёл 55-метровую колокольню, ставшую второй по высоте в Коломне. Самый большой колокол был украшен изображениями святой Троицы и преподобного Сергия Радонежского и надписью по кругу «1827 г. июля 1 дня, вылит сей колокол в г. Коломне в Новоголутвин второклассный монастырь усердием и коштом Коломенского 2 гильдии купца Киприяна Максимовича Кислова, в Москве на заводе Николая Самгина весу 259 пуд. 32 фунта, лил мастер Аким Воробьёв». Ровно через год 126-пудовый колокол с изображением святой Троицы и святого Кирилла Иерусалимского пожертвовал коломенский купец Кирилл Максимович Кислов. Шесть меньших колоколов на монастырской звоннице не имели изображений и надписей о дарителях, из-за чего в описях особо не отмечались.

После череды смен настоятелей, в декабре 1846 году, епархиальное начальство переместило из дмитровского Борисо-Глебского монастыря в Ново-Голутвин архимандрита Тихона (Угленского), где он и прослужил более четверти века. Настоятель интересовался историей возникновения раскола в Русской православной церкви и не жалел средств на приобретение книг и рукописей по данной проблематике. Со временем часть редких книг из своего собрания он передал в Московскую епархиальную библиотеку, остальные завещал продать, а вырученные средства передать в монастырь.

По свидетельству знавших Тихона людей, он отличался «высокими душевными качествами, которые способны всякого привлекать и навсегда привязывать к себе. Простота, любезность, детское простосердечие и добросердечие, незлобие, прямота, исключающая всякую возможность какой-нибудь задней мысли и двуличия». Многолетняя служба настоятеля была отмечена в 1863 году орденом святой Анны 2 степени и в 1869 году этим же орденом, украшенным императорской короной.

Архимандрит Тихон недостаточно хорошо управлял хозяйством монастыря. «Не имея ни решимости, ни твердости характера, необходимого для правителя он был постоянно под влиянием других и как покорное дитя, исполнял желание других, ни к чести себе, ни к пользе братии и к явному вреду всей обители». По воспоминаниям благочинного общежительных монастырей Угрешского настоятеля архимандрита Пимена (Мясникова), после его кончины 7 февраля 1871 года обитель оказалась в «совершенном упадке и нищете, во всех отношениях». В монастырской кассе нашлось около 15 рублей серебром да имущества покойного осталось рублей на сто. Конечно, благополучие обители, её авторитет среди населения во многом зависели от личности настоятеля, его умения руководить общиной, ладить с властью и общественностью. Но в этом случае причину запустения монастыря Пимен видел в его штатном, устройстве, из-за чего Ново-Голутвин монастырь «никогда не приходился по сердцу жителям Коломны».

Подобные «монастыри критиковались за то, что в них жизнь построена на корысти и свободе в отношении обязанностей», когда «обычаи заменяют уставы, установленные церковью и святыми отцами». Митрополит Московский и Коломенский Филарет (Дроздов) считал необходимым введение общежительного устава, но не повсеместно, так как «по обстоятельствам, нужно сохранить оба типа монастырей». Причина видимо крылась в глухом сопротивлении монашествующих введению общежития. Выход Филарет видел в убеждении настоятелей брать на себя инициативу. Хорошим примером служит Николо-Угрешский монастырь, в котором по просьбе митрополита настоятель игумен Пимен (Мясников) в 1852 году ввёл общежитие.

Необходимость монастырской реформы была очевидна. Особенно остро проявилось это во второй половине XIX века с возникновением в обществе мнения, что из-за утраты идеала православного аскетизма институт монашества не нужен. По мнению профессора Петербургской духовной академии Д.И. Ростиславова: «если священство безусловно необходимо для церкви, монашество же может и не быть». Отчасти это мнение подкреплялось тем, что по данным 1870 года в России при численном преимуществе мужских монастырей 445 против 154 женских число насельников в них было относительно невелико, 11460 против 14638 насельниц. Практически такая же ситуация была в московской губернии, где на 1869 год числилось 28 мужских монастырей с 448 монашествующими и 257 послушниками, и 15 женских с 392 монашками и 354 послушницами. Защищая будущее монашества, митрополит Московский и Коломенский Иннокентий (Вениаминов) выражал обеспокоенность тем, «что некоторые из образованных и особенно из так называемых передовых людей страны готовы, так сказать, своими руками уничтожить монастыри и разогнать монашествующих». Он видел причину вымирания монастырей в общем падении нравственности и духовности в обществе. По его мнению, для сохранения и укрепления монашества необходимо было осуществить одновременный перевод штатных мужских монастырей в общежительные. Программу преобразования монастырей Иннокентий неоднократно излагал на заседаниях Синода, но там достаточно прохладно относились к предлагаемым нововведениям, а митрополит Санкт-Петербургский Исидор как-то высказался: «Митрополит Иннокентий затеял это дело, пусть у себя и вводит». Возможность доказать верность своего суждения представилась митрополиту Иннокентию на примере Ново-Голутвина монастыря. Помог ему в этом потомственный почётный гражданин г. Коломны Гурий Фёдорович Ротин, заявивший после смерти архимандрита Тихона: «Я и всегда бы готов был поддержать наш монастырь и помочь ему, но по милости этого штатного положения он до того дошёл, что его хотят, как я слышал, закрыть, это будет прискорбно нашему городу, что он будет совсем без монастыря; один только был – и тот закроют. Ежели бы я только был уверен, что начальство согласится монастырь не упразднять, а открыть в нём общежитие и отца Сергия перевести из Старо-Голутвина монастыря в Троицкий, я весьма охотно принял бы в этом участие, да и дом, который у меня в Коломне, отдал бы в пользу монастыря …». Немного времени ушло на согласование, и в мае 1871 года настоятелем Ново-Голутвина монастыря стал староголутвинский игумен Сергий (Свешников). Несколько месяцев ушло на подготовку монастыря, и 26 ноября 1871 года, аккурат на праздник святителя Иннокентия Иркутского-чудотворца и день тезоименитства митрополита Иннокентия, в торжественной обстановке епископ Дмитровский Леонид (Краснопевков) открыл общежитие. При финансовой поддержке Гурия Ротина облик монастыря преобразился уже к этому событию. Затем в начале 1872 года была полностью переделана деревянная галерея, соединяющая архиерейский корпус с Троицким храмом. На её месте возникла более современная, с опорой на две каменные арки, с застеклёнными рамами. Тогда же на средства, пожертвованные московским купцом Васильевым, удалось расписать стены церкви Троицы. При финансовой помощи Гурия и Екатерины Ротиных монастырь, «преобразованный в общежитие, воскрес из развалин и так быстро обновился и пришёл в цветущее состояние», а активная деятельность игумена Сергия была вознаграждена долгожданным возведением в сан архимандрита.

Меценаты Ротины помогали монастырю не только деньгами, но и пожертвовали в 1876 году двухэтажный дом с земельным участком в 526 саженей, приносивший годовой доход до 3 тысяч рублей. В октябре того же года в монастыре состоялось знаменательное событие – освящение епископом Можайским Игнатием (Рождественским) тёплого Сергиевского храма, в котором «усердием благотворителей и тщанием архимандрита» был вызолочен иконостас, расписаны стены и написаны заново иконы. К процветающей обители, где количество насельников достигло 50 человек, тянулись прихожане, и для их детей здесь открылось народное училище на 40 человек. За заслуги по духовному ведомству архимандрит Сергий был награждён орденами Святой Анны 3 и 2 степени, а за организацию госпиталя и помощь в уходе за ранеными в русско-турецкой войне отмечен знаком Российского общества Красного Креста. Административные способности коломенского настоятеля были столь очевидны, что епархиальное начальство в 1881 году назначило его благочинным общежительных монастырей Московской епархии. Через два года Сергия переводят настоятелем в Иосифо-Волоцкую обитель. Назначенному на его место 53-летнему ризничему Троице-Сергиевой лавры архимандриту Иоанникию (Постникову) досталась обитель, где «все храмы были приведены в совершенный порядок; ризница стала не только достаточна, но обильна; все здания обновлены, архиерейский дом исправлен и приведён в наилучший вид, трапеза и келлии устроены как нельзя лучше; заведено стройное пение, правильное чтение, богослужения стали совершаться согласно с уставам без малейшего отступления». Да и годовой доход от богомольцев, часовни и хозяйственной деятельности монастыря составлял не менее 10 тысяч рублей.

Архимандрит Иоанникий, исполняя должность настоятеля монастыря, проявлял заботу и об учащихся духовного училища. Он стал одним из учредителей основанного в 1886 году Братства праведного Филарета Милостивого, целью которого ставилось оказание помощи бедным ученикам, и вплоть до своей кончины в августе 1889 года председательствовал в Совете братства. Последующие настоятели сохраняли традиции, заведённые архимандритом Сергием, и приумножали благосостояние обители. На 1915-1916 год монастырский капитал составлял 61670 рублей.

Вскоре после закрытия монастыря возник вопрос о сохранности монастырского архива, где, по предположению специалистов, могли находиться документы со дня основания обители. Оказалось, что архивные дела находятся в башне ограды, откуда для лучшей сохранности член комиссии по охране памятников старины В.Г. Эро и перенёс их на временное хранение в два специально выделенных жилых помещения. Через некоторое время научный сотрудник Московского губернского архива Е.П. Шишкина обнаружила, что помещения вскрыты, а папки с делами разбросаны. В присутствии члена Коломенской комиссии по охране старины К.В. Климова и сотрудника Коломенского уездного исполкома П.Е. Чупаковой помещения опечатали вновь, из-за отсутствия замка скрутив проволокой проушины, и что стало с ценными документами в дальнейшем, неизвестно.

Древние здания монастыря и церковное имущество не оставались без внимания специалистов, делавших всё возможное для сохранения культурного наследия. С их помощью весной 1922 года, во время компании по изъятию церковных ценностей в помощь голодающему Поволжью, ризница Ново-Голутвина монастыря была включена в «Список монастырей, соборов и церквей, хранящих исключительные историко-художественные ценности, подлежащих ведению Главмузея Н.К.П.». Предусматривалось, что изъятие в 103 перечисленных там монастырях и храмах не могло производиться без участия сотрудников «Главмузея», но, очевидно список, датированный 31 марта 1922 года, не везде на местах довели до сведения. 8 апреля из бывшего мужского монастыря Коломенская комиссия по изъятию церковных ценностей в присутствии настоятеля игумена Варсонофия, верующих В.Н. Орлова, Е.А. Галишникова, А.Ф. Боровкова произвела изъятие. По мнению членов комиссии «лишними» в храме оказались серебряные 4 кадила, трехсвечник, помазок и елейница, сосуд с прибором, 8 лампадок, дарохранительница, крест и ризы общим весом 2 пуда 10 фунтов 24 золотника. С митры был снят жемчуг, «количество и вес коего не определён ни весом ни счётом», несмотря на участие ювелиров Кононова и Шагова. Через три дня газета «Правда» от 11 апреля 1922 года в рубрике «На голодном фронте» рапортовала на всю страну, что в Коломенском уезде «изъято … из мужского м-ря серебра 9 п. 10 ф. 24 з. и много мелкого жемчуга», преувеличив вес всего на 7 пудов. Изъятие не смогло приостановить службу в Троицком храме.

В декабре 1927 года на Коломенский горсовет была возложена обязанность по заключению договоров с группами верующих на аренду зданий и предметов культа. Сотрудники отдела лояльно относились к верующим и не чинили препятствий в предоставлении аренды на действующие храмы Коломны и Боброва. На это время официально закрытых храмов насчитывалось четыре: Преображенская церковь, Всех Святых, Успения и Крестовоздвиженский собор Брусенского монастыря, а также тюремная часовня. При заключении договоров религиозная община обязана была подавать списки зарегистрированных членов. Как правило, их число было небольшим. К примеру, Троицкая новоголутвинская община на 1929 год насчитывала 77 зарегистрированных членов, чуть больше числилось в храмах Николы Гостиного, Троицы на Репне, Петра и Павла, Иоанна Предтечи.

Со временем последнюю Ново-Голутвинскую церковь закрыли. Исчезли иконы известные из метрики 1887 года: Святой Троицы, одна написанная в 1707 году «жалованным» иконописцем Оружейной палаты Тихоном Филатьевым, другая, выполненная на кипарисовой доске с изображением внизу коломенского кремля, икона Знамения Пресвятой Богородицы с клеймами, в которых изображена была история её явления и вид Новгорода с кремлёвской стеной и храмами, местночтимая икона преподобного Сергия Радонежского и т.д. Здания и строения окончательно перешли в пользование многочисленных жильцов и организаций. Некоторые постройки перешли в собственность. Например, колокольня, проданная в апреле 1934 года городским финансовым отделом Коломенскому патефонному заводу. Церковь Троицы в 1940-1950 годах сдавалась в аренду швейно-ремонтной артели, Сергиевская – мастерской «Мособлхудожфонда». Десятки лет древние здания эксплуатировались на износ. Новые хозяева пробивали дверные проёмы, ниши для полок, ставили многочисленные перегородки. Сохранению памятника культового зодчества не смогли помочь не подкреплённые делами постановления Совета Министров РСФСР, решения исполкома Мособлсовета и Коломенского горсовета, утверждавшие неоднократно «Списки памятников архитектуры, подлежащих государственной охране в Московской области».

Возможность получить реальную государственную защиту и войти в реставрационную программу появилась у федерального памятника с принятием Советом Министров РСФСР решения от 6 мая 1968 года о создании в Коломне историко-архитектурного заповедника. В разработанной специалистами треста «Мособлстройреставрация» в 1971 году программе немаловажная роль отводилась Ново-Голутвину монастырю. Бывший архиерейский корпус и здание консистории предполагалось использовать под гостиничные номера для будущих туристов, а в семинарском корпусе поместить красный уголок и администрацию комплекса. Подклет Троицкого, как вариант Покровского храма отводился под ресторан. Верх реставрированной церкви Троицы планировался под музей. При благоустройстве территории предполагалось разбить плодовый сад, примерно такой, как он был в XYIII веке. Первоочередным объектом реставрации мог стать архиерейский корпус, предварительная сметная стоимость работ на котором составляла 500 тысяч рублей.

Грандиозные планы не воплотились в жизнь, но это не помешало в 1973 году приступить к реставрационным работам в Ново-Голутвине. Первыми для проведения обмеров и подготовки проектно-сметной документации на объект пришли архитекторы-реставраторы В.А. Мозжеров, В.В. Тепляков во главе с ведущим архитектором С.П Орловским. Затем настала очередь реставраторов коломенского участка треста «Мособлстройреставрация», восстановивших за период с 1975 по 1977 год монастырскую колокольню. Примечательно, что строительные леса высотой 55 метров смонтировали всего 4 человека. Двое устанавливали стойки из подтоварника, прибивали ограждения и пальцы, стелили настил, двое заготавливали и подавали пиломатериал. Обшарпанную колокольню полностью оштукатурили, восстановив утраченные русты. В ярусе звона с южной стороны каменщики заложили кирпичом растёсанные при скидывании в 1920-х годах большого колокола стороны проёма. Шпиль и купол перекрыли коломенские специалисты, а сложной конфигурации пьедестал шпиля выполнил московский медник А.И. Морозов. Теперь уже кажется смешным, но при установке с трудом поднятого вручную тяжеленного креста обнаружилось, что его хвостовик намного больше в диаметре, чем посадочное место. Ошибку проектировщиков или изготовителей пришлось долго исправлять с помощью обычного напильника.

В 1977 году комплексная бригада Н.И Шепелёва в составе В.С. Ахтырко, А.Б. Виноградов, А.А. Горячев, Л.А. Жерновков, Н.П. Кривошапов, К.В. Ломакин, И.Г. Савин, восстановив лопатки с внутренней аркадой северной стены ограды, приступила к реставрации церкви Троицы, освобождённой незадолго от склада гражданской обороны. Предполагалось по следам срубленного декора, архивным и иконографическим материалам восстановить первоначальный облик здания. В процессе восстановления декора порталов и окон, карнизов, пилястр и колонок на них по сохранившимся с XYIII века потёкам, разбрызганным каплям краски, художник А.Д. Червяков выполнил проект полихромной окраски храма. Полностью проект реализован только в 1999-м году насельницами монастыря. Впервые на коломенском объекте реставраторы восстановили снесённое в годы повального атеизма завершение – барабан, главу и крест. Ранее вместо креста по идеологическим соображениям, не считаясь с требованиями архитекторов-реставраторов о восстановлении исторического облика, ставили обычный лом. Восстановление фасадов потребовало большого количества профилированного кирпича – валиков, валов, баз, креповок и т.д. В то время кирпич тесали вручную, и реставраторам приходилось изобретать специальный инструмент, подбирая опытным путём угол заточки режущей кромки. В ходе работ пришлось разобрать западную паперть, пристроенную в XIX веке и не вписывающуюся в концепцию восстановления здания в первоначальных формах. Определённые трудности возникли при реставрации интерьеров апсиды, четверика и трапезной. В многочисленных поздних перекладках с трудом читались следы древних ниш, но благодаря опыту архитекторов и реставраторов их удалось восстановить.

Неоценимую помощь реставраторам оказывали шефы – предприятия Коломны. За монастырём решением исполкома был закреплён завод тяжёлого станкостроения. Шефская помощь заключалась в предоставлении транспорта, стройматериалов, планировки территории, вывозе строительного мусора. Особенно ярко проходили Ленинские субботники, возглавляемые инженером Л. Силиной. Вопреки сложившемуся стереотипу заводчане трудились с энтузиазмом, а не из–под палки.

Для расширения фронта работ и улучшения условий проживания из зданий монастыря постепенно отселяли жителей. К 1982 году был выселен архиерейский корпус, и сразу к обмерным и исследовательским работам приступили архитекторы К.В. Ломакин и В.А. Мозжеров. Для этого пришлось освободить помещения от поздних перегородок, полов, сбить штукатурку, удалить засыпку пазух сводов. При производстве работ в строительном мусоре удалось обнаружить многочисленные фрагменты изразцов XYII–XIX веков. После склейки и зарисовки реставраторы передали их в Коломенский краеведческий музей.

Восстановление архиерейского корпуса затянулось на годы, во многом из-за неясного его дальнейшего функционального использования. Идей витало много: то приспосабливаем здание под гостиницу, то под музыкальную школу. Неопределённость привела к тому, что реставрационные работы шли эпизодически.

При сложившейся ситуации необходимо было волевое решение. И оно принимается с учётом начавшейся в 1985 году перестройки политической жизни страны и созданных предпосылок для религиозной свободы в СССР. По просьбе руководства Русской православной церкви в некоторых городах верующим стали передавать храмы. Прошедшее на государственном уровне празднование 1000-летия крещения Руси активизировало процесс передачи культовых зданий религиозным объединениям. Коломна не осталась в стороне, и уже 29 декабря 1988 года на заседании Совета по делам религий при Совмине СССР рассматривалось представление исполкома Московского областного Совета народных депутатов от 31 октября 1988 года за № 4/с-11501 и предложение Совета по делам религий при Совмине РСФСР от 7 декабря за № 1160 о передаче комплекса Ново-Голутвина монастыря для нужд Московской епархии. Прилагаемый перечень зданий комплекса включал Успенский кафедральный собор, Тихвинскую церковь и шатровую колокольню. Вопрос был решён положительно и первый в Московской области монастырский комплекс передан в пользование Русской православной церкви для организации женской монашеской общины.

С этого времени начался этап возрождения обители под управлением настоятельницы игуменьи Ксении (Зайцевой), по значимости сравнимый со всей предыдущей историей Ново-Голутвина монастыря.