Буквально на днях мы посетили Усадьбу Сологубов в Серпуховском районе! Проезжая мимо, решили заехать и посмотреть, что же сохранилось до наших дней! Но, увы, сохранилась церковь Рождества Христова и часть усадебного парка… Но, обо всем по порядку.

Ехать в Рождествено-Телятьево специально, наверное, не стоит, можно посмотреть только храм в глубине парка, но чтобы посетить его, нужно приехать в день богослужения, которые ведутся только в праздники и воскресенья. Иначе вы не сможете пройти на территорию храма огороженную забором и попасть внутрь самого храма.

Итак, от имения сохранилась барочная церковь Рождества Христова постройки (1729 – 1731 гг.) и остатки парка. Вы увидите Рождественский храм, отличающийся изяществом силуэта, гармоничностью пропорций, строгостью и выразительностью членений, удивительной ясностью композиционного решения и лаконизмом декора. Церковь Рождества Христова находится на территории старинного парка, состоящего из регулярной и пейзажной частей, с прудами. Прудов мы не увидели тоже, либо они высохли, либо затерялись в гуще парка, либо превратились в болота. Испытывать судьбу и ходить по зарослям парка мы не стали! Но мы заметили, буквально повсюду, огромных улиток и слизней, что свидетельствует о сырости.

Про церковь и ее историю

В 1622 г. в с. Телятьево на реке Московке, принадлежащем Ивану Ивановичу Раевскому, упоминается деревянная церковь Рождества Христова, построенная «клецки» (как изба). Тогда она «стояла без пения», потому что «попа нет». Потом село стало приданым для его внучки Екатерины, муж которой, Михаил Иванович Причищев, в 1696 г. построил новую деревянную церковь.

В XVIII веке усадьба принадлежала сподвижнку Петра I Александру Даниловичу Меньшикову, а затем Гурьевым. В 1729 г. в вотчине полковника Сильвестра Даниловича Гурьева строится ныне существующая каменная церковь Рождества Христова. Описывали ее так: «…здание каменное и колокольня, крыша покрыта железом, ограда каменная с деревянной решеткой. В церкви два придела: холодный Рождества Христова и теплый во имя святителя Сильвестра, папы Римского. В причте священник, дьячок и пономарь». Церковь в течение трех столетий перестраивалась. В 1855 г. упоминается вместо придела святителя Сильвестра, папы Римского, придел Рождества Пресвятой Богородицы, в 1912 г. упоминается надвратный придел Иоанна Крестителя.

В 1929 г. церковь была закрыта, и в ней был молокозавод, а на полу, по воспоминаниям рабочих, было много воды. К началу 1950–1960 храм занимал местный колхоз и держал там удобрения. Затем храм пустовал. К 1970 г. храм стали реставрировать, и это спасло здание от полного разрушения. В 1993 г. храм передан Русской Православной церкви и в нем возобновлены богослужения и реставрация.

Про усадьбу

В 1788 г. с. Телятьево стали называть двойственным названием Рождественно-Телятьево. Владелицей села была дочь С.Д.Гурьева – Матрена.

Дальнейшая история села и усадьбы связана с графами Соллогубами. Их владелицей в 1855 г. становится Мария Федоровна Соллогуб, урождённая Самарина. По кровному родству и замужеству она была знакома с видными литераторами и общественными деятелями своего времени, младшим братом её мужа был известный тогда писатель, журналист, участник русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Владимир Александрович Соллогуб. В конце 1850-х гг., овдовев, Мария Фёдоровна поселилась в усадьбе и усиленно занималась благотворительностью в Серпухове и уезде. Лично ею основаны школы, библиотеки, больницы. В Рождествено-Телятьеве на ее средства в 1861 году была открыта начальная школа для крестьянских детей, попечительницей которой она являлась до конца своих дней.

Лучшая усадебная коллекция предметов искусства Серпуховского уезда была у Сологубов. Она состояла из произведений старой европейской живописи, графики, скульптуры и барельефов работы западных и русских мастеров. Здесь же, в Телятьево, имелась богатейшая библиотека на нескольких языках.

Про писателя В.А.Соллогуба

Здесь неоднократно бывал писатель Владимир Александрович Соллогуб (1813 - 1882), постоянный участник «Отечественных записок», автор повестей «Тарантас» и «Большой свет». Личность эта весьма замечательна и рассказать о ней можно очень многое (тем более, чем больше узнаешь, тем больше она тебя привлекает). Мне же показался любопытным тот факт, что «Большой свет» – своеобразный памфлет, причем заказной (повесть была написана по предложению великой княжны Марии Николаевны) на М.Ю. Лермонтова – именно он являлся прототипом главного героя Мишеля Леонина, мечтающего о «большом свете» и приглашении в Аничков дворец, но вскоре осознавшим всю ложь и лицемерие аристократического общества. В своем произведении Соллогуб использовал некоторые мотивы лирики и факты биографии Лермонтова и не скрывал, что в повести изображено «светское значение» поэта.

В жизни же Лермонтова и Соллогуба связывала дружба (известно, что Сологуб посещал Лермонтова, арестованного за дуэль с Э. Барантом на Арсенальной гауптвахте). Не исключено, что одним из стимулов выполнения памфлетного задания были лишь сиюминутные эмоции – ревность Соллогуба к поэту из-за С.М. Виельгорской, ставшей впоследствии женой Соллогуба.

Дальнейшая судьба усадьбы и села

После революции усадьбу ждала обычная судьба – в ней создали совхоз. Художественные коллекции и имущество бывших хозяев было национализировано, большая часть художественных ценностей была утрачена. Но часть ее, в первую очередь живопись и прикладное искусство, вывезли в 1919 г. в московские хранилища. Мебель Соллогубов, перевезенная в серпуховский дом Мараевых, по всей видимости, была расхищена ответственными работниками Реввоенсовета.

В 1916 г. село Телятьево входило в Пригородную вотчину. Последний раз Рождественно упоминается во Всесоюзной переписи 1959 г., а Телятьево – в переписи 1970 г. Сейчас села нет.

В 1973 году усадебно-парковый комплекс Телятьево был передан на баланс Министерства угольной промышленности СССР для организации дома отдыха «Шахтер», который сейчс не функционирует. Нам удалось пройти на территорию дома отдыха, в его корпусе сейчас только стоматологический частный кабинет и охрана! Все корпуса закрыты, все закрыто, окна в номерах побиты! Дом отдыха на стадии продажи, скорее всего под дом престарелых или реабилитационный центр для инсультников, как нам объяснили. Мы прошли в холл и на второй этаж санатория. Все санатории советских времен типовые, все та же мебель, полы, стены… Такое ощущение, что все недавно были и уехали! На стенах черно-белые фотографии, отображающие жизнь санатория в советское время, шахматный стол, музыкальные инструменты, бильярдные столы, старые кресла… все стоит и пылится. Лифты советского образца, конечно же, в нерабочем состоянии, столовая закрыта, цветы умерли, коридоры темны и пусты… лишь только запах старой мебели и портрет Сологуба. Зрелище удручающее! Если вам такие травятся места, приезжайте, посмотрите!

Продолжаем… Под строительство главного корпуса дома отдыха были вырублены вековые липы, а затем снесен и усадебный дом начала XIX века, в котором Министерство культуры РСФСР намеревалось открыть музей писателя В.А.Соллогуба. И теперь от усадьбы остались одни воспоминания да небольшая действующая церковь Рождества Христова. Очень печально, может быть, у дома отдыха не складывается успех от того, что снесли усадебный дом Сологуба и сам хозяин недоволен? Нам так показалось! Уж укоризненно он наблюдал за нами с портрета…

Усадьба начала формироваться в 1756 году, когда И.И. Воронцов-Вельяминов построил небольшой дом с угловыми пилястрами по линии Большой Никитской. В 1770-х годах владение перешло к Долгоруковым, при которых усадьба была расширена до Поварской улицы. Они построили два симметричных служебных корпуса по краям главного дома с круглыми угловыми помещениями. На рубеже XVIII-XIX веков главный дом усадьбы был надстроен мезонином, украшен двумя портиками и получил строгое классическое оформление фасадов.

В 1812 году в доме квартировали французы, и огонь не тронул его. Во второй половине XIX века владение переходит в род баронов Боде-Колычевых и в их владении остается до революции 1917 года. Барон Михаил Львович Боде купил эту усадьбу примерно в 1853 году, одновременно с усадьбой Ликино в теперешнем Переделкине. Его мать Наталья Федоровна Колычева была последней в роде, поэтому в 1876 году Михаил Львович получает разрешение к своей фамилии присоединить фамилию матери и становится бароном Боде-Колычевым. Женат он был на Александре Ивановне Чертковой. При М. Л. Боде-Колычеве двор усадьбы получил современную замкнутую композицию. В 1859 году к восточному торцу главного дома была пристроена домовая церковь во имя святителя Филиппа (Колычева). В этой церкви в 1866 году венчался И. С. Аксаков с А. Ф. Тютчевой. Михаил Львович был историком и археологом и свой дом превратил в музей древностей. Тут был устроен зал, с подробным родовым древом родов Колычевых и Боде. Михаил Львович собрал родословие рода Колычевых и издал его в виде книги «Боярский род Колычевых».

В середине XIX века в этом доме останавливалась проездом в Москве, вдова А.С. Грибоедова Нина Чавчавадзе. И бароны Боде сохраняли обстановку этой комнаты мемориальной.

Михаил Львович скончался в 1888 году. Усадьба перешла к ее дочери Наталье Михайловне. Она была замужем за сыном соседей по Поварской графом Федором Львовичем Соллогубом. Его матерью была Мария Федоровна Самарина. Федор Львович прожил не долго. Он умер в 1890 году, прожив всего 42 года. Графиня Наталья Михайловна умерла в 1916 году и дом перешел к ее старшей дочери графине Елене Федоровне Соллогуб.

Дом этот был хорошо знаком Льву Толстому. Старшая сестра Натальи Михайловны Боде-Колычевой Мария Михайловна была первой женой Михаила Сергеевича Сухотина, который после ее смерти в 1897 году женился на старшей дочери Толстого Татьяне Львовне.Дочь М.С. Сухотина от перовго брака Наталья Михайловна стала второй женой князя Николая Леонидовича Оболенского, который первым браком был женат на средней дочери Л.Н. Толстого Марье Львовне. А сын М.С. Сухотина Сергей был первым мужем внучки Л.Н. Толстого графини Софьи Андреевны Толстой, той которая вторым браком была за Сергеем Есениным.

Но еще задолго до всех этих родственных связей во времена баронов Боде он бывал тут на балах и по приемным дням. Именно этот хорошо знакомый ему дом он описал как Дом Ростовых в своем романе «Война и мир».

Пушкинское время было богато на талантливых, необычных людей. Романтизм, царивший в общественном сознании этой поры, способствовал процветанию литературы, поэзии, живописи и других искусств. Способности, творческая потенция, всячески поощрялись и поддерживались самой атмосферой тогдашнего общества. Любые проявления неординарности не оставались незамеченными, и уж тем более не оставались без внимания, личности которых и при жизни и потом называли чудаками и оригиналами.

Одной из самых известных фамилий в Москве и Санкт-Петербурге в эти годы была фамилия Архаровых владельцев подмосковной усадьбы Иславское. Многовековая история этой усадьбы (первое упоминание в 1358 г.) безусловно интересна, и каждая из семей некогда владевших ею достойна отдельного описания. Усадьбой в разные годы владели семьи: Морозовых, Апраксиных, Дурново, Постниковых, Лорис-Меликовых, Лихачевых, Сушкиных, Алексеевых. Но все же мы хотели бы рассказать именно о семье Архаровых, как об одной из самых ярких и оригинальных семей своего времени.

Иван Петрович Архаров, один из богатейших людей России, состояние которого оценивалось в полтора миллиона рублей, Московский военный губернатор, происходил из незнатного дворянского рода. Отличался добротой, мягкостью, редким радушием и любезностью. Он начал службу в Преображенском полку, состоял при графе Орлове-Чесменском во время Морейской экспедиции, участвовал в усмирении Пугачевского бунта и в конце царствования Екатерины был произведен в генерал-майоры. Первым браком был женат на Екатерине Алексеевне Щепотьевой, вторым на Екатерине Александровне Римской-Корсаковой. Архаровы владели Иславским с 1780 по 1815 год.

По описанию конца XVIII в. в Иславском стоял деревянный двухэтажный господский дом со службами, при котором был разбит «регулярный» сад. В селе числилась деревянная церковь, а другая, каменная, в честь Спаса Нерукотворного, только строилась. Закончена постройкой она была в 1799 г. и несмотря на всевозможные перипетии дожила до сегодняшнего дня.

Женившись на богатой девушке, Екатерине Александровне Римской-Корсаковой, Иван Петрович Архаров занялся исключительно приведением в порядок ее обширных имений.

Родной брат Ивана Петровича, Николай Петрович, мало походил на него характером. Фаворит Павла I , Санкт-Петербургский 2-й генерал-губернатор, деятельный, ловкий придворный, умелый интриган, способный предсказывать и даже отчасти управлять настроениями Павла I , исполняя все его капризы. Очень быстро выдвинувшись сам, он поспешил позаботиться и о брате, предложив Павлу его кандидатуру на пост Московского генерал-губернатора. И хотя Иван Петрович ссылался на то что, живя много лет в деревне, отвык от всего военного и боится не угодить его величеству, тем не менее, был назначен на должность. Им в Москве был сформирован из восьми гарнизонных батальонов пехотный полк, получивший название «Архаровского» и прославившийся такой суровой дисциплиной и жестокостью, что слово «архаровец» стало именем нарицательным.

Архаров зажил в Москве большим барином. Дом его на Пречистенке был открыт для всех знакомых и утром и вечером. Каждый день у него обедало не менее сорока человек, и по воскресеньям давались балы, на которые собиралось все лучшее московское общество. Иван Петрович встречал своих гостей с таким искренним радушием, что каждый из них мог считать себя самым желанным для него человеком. Особенно почетных и любимых гостей он заключал в объятия, приговаривая: «Чем угостить мне дорогого гостя? Прикажи только, и я зажарю для тебя любую дочь мою!» Широкое гостеприимство скоро сделало дом Архаровых одним из самых приятных в Москве, чему особенно способствовала жена Ивана Петровича. Отличаясь умом и красотой, она умела держать себя в обществе с большим достоинством и тактом. В ее голубых глазах и во всей фигуре выражались сознание своего достоинства и непоколебимая воля. Она вела хозяйство в образцовом порядке и придавала всему вид простоты и патриархальности. Так, например у Архаровых строго соблюдался обычай, что в день св. Пасхи по возвращении из церкви за приготовленные столы садилась сначала прислуга, которой было более 60 человек, и господа угощали ее, христосовались со всеми, а затем уже сами разговлялись.

Иван Петрович от двух браков имел четырех дочерей: Мария, 1783, была замужем за сенатором З.И. Постниковым, именно к ней, после смерти отца, последовавшей 16 февраля 1815 г., по наследству перешло Иславское; Варвара, 1785-1811, за камергером, директором Императорских Московских театров Ф.Ф. Кокошкиным; Александра, 1791-1855. Фрейлина императрицы Марии Федоровны, за Алексеем Васильевичем Васильчиковым, Софья, 1792-1854, за тайным советником, графом Александром Ивановичем Соллогубом, их сын Владимир впоследствии стал известным писателем, находился в дружеских отношениях с А.С. Пушкиным и даже являлся его секундантом на начальном этапе конфликта с бароном Дантесом.

Иван Петрович Архаров губернаторствовал в Москве два года. Москвичи были им довольны, да он и сам был доволен своим положением, как вдруг, по вине брата, его служебная карьера порвалась неожиданным, но обычным в павловское время образом. Попавший в опалу и высланный из Петербурга Николай Петрович приезжает к брату в Москву. Подозрительный Павел I приказывает московскому главнокомандующему графу И.П. Салтыкову, следить за каждым шагом Архаровых. Как ни был опытен и осторожен Николай Петрович, но и у него как-то за обедом у брата вырвалось несколько слов осуждения необдуманным порывам Павла. 23 апреля 1800 г. был отдан приказ об увольнении Архаровых от службы. А 24 апреля приказ о высылке обоих в их деревни, где им предписывалось жить вплоть до особого повеления.

Внезапная и суровая опала взбудоражила всю Москву и возбудила общее сожаление к Ивану Петровичу. «Невероятно, - писал И.В. Страхов графу А.Р. Воронцову, - как весть сия скоро пронеслась по городу, и какая скачка была во весь день мимо моего дома, и какой спектакль представился, когда от Архарова понесено было вдруг тридцать два распущенных знамени. Во весь день в доме его была куча людей, кои приезжали к нему прощаться. Двор его был наполнен каретами и окружен толпою любопытствующего народа. Приятели его собрали на выезд и на сдачу полка слишком двадцать тысяч рублей. Писатель Карамзин привез ему целый мешок книг, чтобы в ссылке ему иметь развлечение чтением…»

Ссылка Архаровых продолжалась недолго. 11 марта 1801 г. на престол вступил Александр I , который их вновь зачислил на службу и разрешил жить где пожелают. Иван Петрович вновь поселился в Москве, и дом его по прежнему гостеприимно открывался для всех. В 1812 г. Архаровым пришлось переселиться в Петербург, и здесь, как и в Москве, они пользовались общим уважением.

В 1815 году Иван Петрович умер, а Екатерина Александровна, выдав замуж обеих дочерей, осталась жить с ними, проводя зиму в Петербурге, а лето в Павловске, чтобы быть ближе к императрице Марии Федоровне, оказывавшей ей особое благоволение.

В Петрбурге она занимала обширное помещение в доме Мальцева на Моховой. При доме была прекрасная домовая церковь, большой сад и теплица для тропических растений, но последних у Архаровой не оказалось, купить их расчетливая старуха не захотела, а со свойственным ей добродушием заметила своим знакомым, что они могли бы каждый поднести ей по «горшочку» цветов на новоселье. На другой же день теплица превратилась в цветущий зимний сад.

Просыпаясь довольно рано утром, Архарова обыкновенно требовала к себе одну из приживалок, исполнявшую при ней обязанности «секретаря», диктовала ей письма и почти под каждым приписывала своей рукой несколько строк. Потом она принимала доклады, сводила аккуратно счета, заказывала обед и, по приведении всего в порядок, одевалась, молилась и выходила в гостиную, а летом в сад. С двух часов начинался прием гостей, и каждый из них чем-нибудь угощался, в пять часов подавался обед. За стол садились по старшинству. Кушанья были преимущественно русские, нехитрые и жирные, но в изобилии. Вино, довольно плохое, ставилось как редкость, но зато разных квасов потреблялось много. Блюда подавались вперемежку, смотря по званию и возрасту присутствующих. За десертом Архарова сама наливала несколько рюмочек малаги или люнеля, и потчевала ими гостей и тех из домашних, которых хотела отличить. По окончании обеда Архарова поднималась, крестилась и кланялась на обе стороны, неизменно приговаривая: «Сыто, не сыто, а за обед почтите: чем Бог послал». Она не любила, чтобы кто-нибудь уходил тотчас после обеда. – Что это, - замечала она, немного вспылив, - только и видели, точно пообедал в трактире. - Но потом тотчас смягчала свой выговор: - Ну, уж Бог простит тебя на сегодня. Да, смотри, не забудь в воскресенье: потроха будут. После обеда она иногда каталась, но большею частию или играла в карты, раскладывала пасьянс, или слушала чтение, преимущественно романов. Ей очень понравился «Юрий Милославский» Загоскина, но когда герой подвергался опасности, она останавливала чтение просьбой: - Если он умрет, вы мне не говорите.

В одиннадцать часов вечера день Архаровой кончался. Она шла в спальню, долго молилась перед киотом, а затем ее раздевали, и старушка засыпала сном ребенка.

Свято храня семейные предания, Архарова относилась с любовью и заботливостью ко всем своим родственникам, даже самым отдаленным. Случалось, что к ней неожиданно являлся из провинции какой-нибудь помещик и объяснял, что он приходится троюродным племянником покойному Ивану Петровичу. «– Да, да, - шептала старуха, - ты нам родня. Припоминаю бабку твою, когда она была в девках. Они жили в Москве. Стало быть, мы свои. Чем могу тебе служить?» И тот просил ее пристроить деток на казенный счет в какое ни будь учебное заведение. И мог быть спокоен, что та и устроит, и будет присматривать объезжая еженедельно всех своих подопечных, и обяжет являться в праздные дни к ней, чтоб не избаловались столичными нравами.

«Несколько раз в течение лета она приглашалась к высочайшему столу, что всегда составляло чрезвычайное происшествие, пишет в своих воспоминаниях ее внук граф Соллогуб. Заблаговременно она в эти дни наряжалась. Зеленый зонтик снимался с ее глаз и заменялся паричком с седыми буклями под кружевным чепцом с бантиками. Старушка, греха таить нечего, немного подрумянивалась, особенно под глазами, голубыми и весьма приятными. Нос ее был прямой и совершенно правильный. Лицо ее не перекрещивалось, не бороздилось морщинами, как зауряд бывает у людей лет преклонных. Оно было гладкое и свежее. В нем выражалось спокойствие, непоколебимость воли, совести, ничем не возмущаемой, и убеждений, ничем не тревожимых. От нее, так сказать, сияло приветливостью и добросердечием, и лишь изредка промелькивали по ее ласковым чертам мгновенные вспышки, свидетельствовавшие, что кровь в ней еще далеко не застыла и что она принимала действительное участие во всем, что около нее творилось. Изукрасив свой головной убор, она облекалась в шелковый, особой доброты халат или капот, к которому на левом плече пришпиливалась локарда Екатерининского ордена. Через правое плечо перекидывалась старая желтоватая турецкая шаль, чуть ли не наследственная. Затем ей подавали золотую табакерку, в виде моськи, и костыль. Снарядившись ко двору, она шествовала по открытому коридору к карете. Провожали ее, ею любуясь, жившая у нее старая полковница Александра Николаевна (Шлейн А.Н.), сироты-дворянки Анна Николаевна и Анна Антоновна, старшая горничная Степанида, две младшие горничные – Аннушка кривая и Марфушка рябая. Вечно мрачный калмык Тулем и крошечный карапузик, морщинистый карлик Василий Тимофеевич, всегда вязавший чулок и, насупившись, ворчавший на нас, как бульдог, за наши придирки, глядели на шествие несколько самодовольно, как будто и на их долю приходилось несколько почета. Впереди суетился курносый дворецкий, Дмитрий Степанович, с взъерошенным хохлом, в белом жабо, округленном веером под белым галстуком. У кареты дожидались, в треугольных уродливых шляпах, два ливрейных рослые лакея: белый, как лунь, Ананий, годами старше бабушки и с детства при ней пребывавший, и молодой парень Петр, недавно привезенный из деревни. Бабушка садилась в карету. Но боже мой, что за карета! Ее знал весь Петербург. Если я не ошибаюсь, она спаслась от московского пожара. Четыре клячи, в упряжи простоты первобытной, тащили ее с трудом. Форейтором сидел Федотка… Но Федотка давно уже сделался Федотом. Из ловкого мальчика он обратился в исполина и к тому же любил выпить. Но должность его при нем осталась навсегда, так как старые люди вообще перемен не любят. Кучер Абрам был более приличен, хотя весьма худ. Ливреи и армяки были сшиты на удачу из самого грубого сукна. На улицах, когда показывался бабушкин рыдван, прохожие останавливались с удивлением, или весело улыбались, или снимали шапки и набожно крестились, воображая что едет прибывший из провинции архиерей. Впрочем, бабушка этим нисколько не смущалась. Как ее не уговаривали, она не соглашалась увеличить ничтожного оброка, получаемого ею с крестьян. «Оброк назначен, - отговаривалась она, - по воле покойного Ивана Петровича. Я его не изменю. После меня делайте, как знаете. С меня довольно! А пустых затей я заводить не намерена».

На одном из придворных обедов с Архаровой приключилось смешное происшествие, которое бы привело в смущение и затруднение другую женщину, но ей дало повод продемонстрировать находчивость и присутствие духа. Когда доложили, что все готово, император Александр Павлович подал Архаровой свою руку и повел ее к столу. Вдруг она почувствовала, что завязки нижней юбки лопнули, и она спускается. Старуха, продолжая разговаривать с государем, немного приостановилась, дала юбке время упасть, перешагнула через нее и, как бы не замечая, что с нею случилось, направилась дальше и в течение всего обеда оставалась весела и спокойна.

Умерла Екатерина Александровна в 1836 г. в возрасте восьмидесяти четырех лет. Она очень страшилась смерти, но скончалась с необыкновенным самообладанием. Уже когда она была присмерти ей доложили что явилась известная в те годы богомолка Елизавета Михайловна Кологривова, урожденная Голицына. – Не надо.. - отвечала Архарова. – Она приехала учить меня, как надо умирать. Я и без нее сумею.

Похоронена была эта типичная представительница отжившего российского барства на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры.

Ойнас Дмитрий

Жила я неподалёку и поэтому часто ходила по этой улице, которая в те времена называлась улицей Воровского. Иногда бывала и на популярных в то время встречах в Доме литераторов и Доме архитекторов. Но как-то не очень задумывалась об истории аристократических особняков, расположенных на этой улице. А вот теперь пришёл черёд узнать о давно знакомых и любимых местах Москвы подробнее.
Итак, Поварская - улица аристократическая. Наверное, здесь и должна находиться настоящая княжеская усадьба с широкими воротами, большим двором, а в глубине, конечно, должен стоять дом с мезонином и колоннами. Ну, вот это как раз и есть дом №52 по Поварской.

1. В современном виде ансамбль усадьбы формировался постепенно. Сначала в 1756 году был построен небольшой дом по Большой Никитской во владении И.И. Воронцова-Вельяминова. Этот дом составлял центральную часть усадьбы. Потом дом купили князья Долгоруковы. В 1770-х годах дом был расширен до Поварской двумя симметричными служебных корпусами. Над домом был надстроен мезонин, а оба фасада, выходящие на разные улицы, обзавелись коринфскими портиками. Со стороны Большой Никитской - такой же коринфский портик, как и со стороны Поварской, но с наполовину утопленными в стену здания колоннами.

Большая Никитская, дом №55

2. В середине XIX века усадьбу купил выходец из баронского рода Боде - Михаил Боде-Колычёв. Род баронов Боде происходил из Эльзаса. Во время Французской революции их владения были конфискованы, погибли все фамильные бумаги. Они приехали в Россию при Екатерине II и присягнули на русское подданство. Михаил родился в семье барона Льва Карловича Боде и Натальи Фёдоровны Колычёвой (1790-1860), последней представительницы боярского рода Колычёвых.

Портреты Натальи Федоровны (урожденной Колычёвой) и Льва Карловича Боде

3. В 1839-1843 годах Михаил Боде обучался в Пажеском корпусе, по окончании которого служил в придворном ведомстве. В 1853-1856 годах в составе Московского ополчения участвовал в Крымской войне. По окончании войны поселился в Москве в особняке на углу Поварской и Никитской улиц, и поступил на службу в Московское дворцовое управление в чине гофмейстера. Был начальником Оружейной палаты в Кремле, в 1875-1883 годах - вице-президентом Комитета по строительству храма Христа Спасителя в Москве. В 1864-1869 годы являлся почетным членом Общества любителей духовного просвещения. Поскольку ко второй половине XIX века в роду Колычёвых не осталось представителей мужского пола, в 1875 году высочайшим соизволением М.Л. Боде было разрешено принять герб и называться бароном Боде-Колычёвым. В 1883 году получил придворный чин обер-гофмейстера. Им был написан исторический труд "Боярский род Колычёвых".
Из воспоминаний Михаила Андреевича Боратынского о жизни в Москве (Дом на Остоженке. Боратынские в Москве (1850-1860-е годы) / Московский журнал. М., 2009. № 10.):
"Сам барон Михаил Львович был удивительно красив и хорошо сложен, хотя я его помню уже пожилым человеком. Он был громадного роста, очень высоко гордо держал голову, брился по придворному, т.е. не носил ни усов, ни бороды; волосы имел белокурые, мягкие и были зачесаны назад. С нами он был очень ласков, но строг: если мы что-нибудь не так поступали, как полагалось (иногда просто от смущения), он себя так сумел поставить, что все перед ним преклонялись. У него была домашняя церковь в честь св. Филиппа, митрополита, которого считал своим предком по матери, рожденной Колычёвой. Михаил Львович любил музыку, сам имел очень приятный густой тенор, немного играл на виолончели...".

Слева - герб Боде-Колычёвых. Справа - Михаил Львович Боде-Колычев. Рисунок Т. Райта, 1843 год

4. При М.Л. Боде-Колычёве парадный двор усадьбы получил окончательную симметричную композицию. В 1859 году к восточному торцу главного дома была пристроена домовая церковь в псевдорусском стиле во имя святителя Филиппа. В этой церкви в 1866 году венчался И.С. Аксаков с А.Ф. Тютчевой. В середине 1850-х годов в доме барона жили вдова А.С. Грибоедова - Н.А. Чавчавадзе, и её сестра, правительница Мегрелии - Е.А. Чавчавадзе. За период с 1852 по 1860 год к главному дому были пристроены двухэтажный дворовый флигель, полукруглая двухэтажная галерея-переход между главным домом, церковью и новым флигелем. По отзывам современников, усадьба Боде-Колычёва представляла собой настоящий музей с картинной галереей и коллекцией оружия.

Парадные ворота усадьбы

5. На фронтоне главного здания усадьбы - герб баронского рода Боде-Колычёвых: два льва держат щит, над щитом баронская корона и три дворянских шлема. Под щитом девиз: Deus Honor ет Gloria (Бог, честь и слава).

6. Михаил Львович скончался в 1888 году. После его кончины усадьбу унаследовала его дочь Наталья Михайловна. Она была замужем за сыном соседей по Поварской - графом Федором Львовичем Соллогубом. Его матерью была Мария Федоровна Самарина. А родовые владения Самариных были слева от церкви Бориса и Глеба на Поварской, дом №38.
Граф Фёдор Львович Соллогуб (1848-1890) - русский художник, работавший в основном в театре. Выступал также как актёр и поэт-любитель, был преподавателем в Московских драматических училищах. Соллогуб писал рисунки и акварели преимущественно на исторические сюжеты, был известен как художник-иллюстратор. Владел по наследству от отца и деда коллекцией ценных картин и иконописи. Фёдор Соллогуб был хорошо знаком с Львом Толстым.

Памятник Л.Н. Толстому. Вид на западный флигель

7. Федор Соллогуб и его жена Наталья были друзьями В.С. Соловьёва. Когда супруги жили в доме Демидовых на Большом Толмачёвском, 3 (ныне Научная педагогическая библиотека имени К. Д. Ушинского), Соловьёв не раз бывал у них. Из воспоминаний родственницы Соллогуба М.Ф. Мансуровой (урождённой Самариной): "Это был человек в то время лет тридцати пяти, очень одарённый, дилетант поэт и художник, с большим юмором и с большим обаянием. Он был близок к плеяде Фета, А.Толстого и Апухтина. В семейной жизни он не был счастлив и больше жил вне дома. Мать его, графиня Марья Федоровна Соллогуб (рождённая Самарина) приходилась двоюродной тетей бабушке Трубецкой, и потому Федя Соллогуб бывал у Трубецких на правах родственника и со всеми был „на ты“. Его талантливость в сочетании с талантливостью Трубецких давала блеск".

Вид на восточный флигель

8. Графиня Наталья Михайловна умерла в 1916 году, и дом перешел к ее старшей дочери графине Елене Федоровне Соллогуб. Таким образом, Соллогубы владели усадьбой до октябрьской революции. К этому времени парадный двор получил окончательную симметричную композицию, включившую в себя заново построенные декоративные стенки между главным домом и флигелями, террасу у полукруглого перехода между центральным зданием и восточным флигелем, четырёхколонный портик восточного флигеля. Главный дом с классическим шестиколонным портиком образовывал широкую крытую галерею. Портики украшали пристроенные к главному дому дворовые флигели и служебные корпуса.

Вид на центральный вход в усадьбу

9. Колонны главного портика - коринфского ордера. Их характерной особенностью является колоколообразная капитель, богато украшенная стилизованными листьями.

12. Слева и справа на главном доме - ещё два портика, подчеркивающие симметричную композицию фасада. Четыре колонны разнесены в стороны и раскрывают трехчастную композицию с арочной нишей. В XIX веке всё пространство между колоннами было сплошь застеклено и напоминало веранду или зимний сад. Появившиеся изменения, по-видимому, были связаны с пристройкой домового храма как раз с этой стороны дома.

Вид на восточный флигель, за ним находилась церковь .

14. Восточный флигель с колоннами.

16. После революции в усадьбе часто менялись хозяева, и судьба её была очень бурной. Сначала здесь разместилась ВЧК, позднее в усадьбе проживал с семьёй А. В. Луначарский, размещались Литкомиссия ВЦИК, Комитет по делам национальностей и ряд других учреждений. В 1920 году здесь открылся "Дворец искусств", в котором выступали А.А. Блок, С.А. Есенин, Б.Л. Пастернак, А.Н. Толстой, И.Г. Эренбург, М.И. Цветаева и другие литераторы. В 1922-1923 годах в строениях бывшей усадьбы Соллогубов находился Музей живописной культуры. В годы НЭПа домом владели частные лица, сдававшие квартиры жильцам внаём. В 1930 году здесь прощались с Маяковским. В 1932 году в усадьбе разместился Союз писателей СССР. В 1933 году особняк был национализирован. В 1940 году в усадьбе проходило прощание с писателем М.А. Булгаковым.

17. Теперь в этом доме располагаются различные писательские организации, а также редакция журнала "Дружба народов", да ещё ресторан.

18. Главный дом городской усадьбы Соллогубов, церковь, здание служб, ограда с воротами и территория парадного двора являются объектами культурного наследия федерального значения.

20. Бытует мнение, что усадьба послужила прототипом имения Ростовых в романе Л.Н. Толстого "Война и мир". В связи с этим в советское время на фасадной стене главного дома была установлена соответствующая мемориальная доска. В настоящее время некоторыми исследователями и учёными эта литературная легенда опровергается, однако доска продолжает поддерживать легенду.
Дом этот всё-таки связан со Львом Толстым очень многими родственными связями. Старшая сестра Натальи Михайловны Боде-Колычёвой - Мария Михайловна, была первой женой Михаила Сергеевича Сухотина, который после ее смерти в 1897 году женился на старшей дочери Толстого - Татьяне Львовне. У них родилась любимая внучка Толстого - Татьяна, в замужестве Альбертини. От первой жены Боде у М.С. Сухотина было 5 детей - 4 сына и дочь. Его дочь Наталья Михайловна стала второй женой князя Николая Леонидовича Оболенского, который первым браком был женат на средней дочери Л.Н. Толстого - Марье Львовне. А вот после ее смерти он женился на падчерице сестры жены. У них было 2 сына и 2 дочки. Сын М.С. Сухотина - Сергей, был первым мужем внучки Л.Н. Толстого - графини Софьи Андреевны Толстой, той которая вторым браком была за Сергеем Есениным, т.е. его последней женой. Сразу во всём этом и не разберёшься, но понятно, что родственные связи были.

21. В 1956 году посреди парадного двора усадьбы был установлен памятник Л.Н. Толстому, выполненный скульптором Г.Н. Новокрещеновой и архитектором В.Н. Васнецовым.

22. Памятник Л. Н. Толстому был даром писателей Украины писателям России в ознаменование 300-летия воссоединения Украины с Россией.

Очень много старых фотографий усадьбы и её внутренних интерьеров в интересном рассказе

Жила я неподалёку и поэтому часто ходила по этой улице, которая в те времена называлась улицей Воровского. Иногда бывала и на популярных в то время встречах в Доме литераторов и Доме архитекторов. Но как-то не очень задумывалась об истории аристократических особняков, расположенных на этой улице. А вот теперь пришёл черёд узнать о давно знакомых и любимых местах Москвы подробнее.
Итак, Поварская - улица аристократическая. Наверное, здесь и должна находиться настоящая княжеская усадьба с широкими воротами, большим двором, а в глубине, конечно, должен стоять дом с мезонином и колоннами. Ну, вот это как раз и есть дом №52 по Поварской.

1. В современном виде ансамбль усадьбы формировался постепенно. Сначала в 1756 году был построен небольшой дом по Большой Никитской во владении И.И. Воронцова-Вельяминова. Этот дом составлял центральную часть усадьбы. Потом дом купили князья Долгоруковы. В 1770-х годах дом был расширен до Поварской двумя симметричными служебных корпусами. Над домом был надстроен мезонин, а оба фасада, выходящие на разные улицы, обзавелись коринфскими портиками. Со стороны Большой Никитской - такой же коринфский портик, как и со стороны Поварской, но с наполовину утопленными в стену здания колоннами.

Большая Никитская, дом №55

2. В середине XIX века усадьбу купил выходец из баронского рода Боде - Михаил Боде-Колычёв. Род баронов Боде происходил из Эльзаса. Во время Французской революции их владения были конфискованы, погибли все фамильные бумаги. Они приехали в Россию при Екатерине II и присягнули на русское подданство. Михаил родился в семье барона Льва Карловича Боде и Натальи Фёдоровны Колычёвой (1790-1860), последней представительницы боярского рода Колычёвых.

Портреты Натальи Федоровны (урожденной Колычёвой) и Льва Карловича Боде

3. В 1839-1843 годах Михаил Боде обучался в Пажеском корпусе, по окончании которого служил в придворном ведомстве. В 1853-1856 годах в составе Московского ополчения участвовал в Крымской войне. По окончании войны поселился в Москве в особняке на углу Поварской и Никитской улиц, и поступил на службу в Московское дворцовое управление в чине гофмейстера. Был начальником Оружейной палаты в Кремле, в 1875-1883 годах - вице-президентом Комитета по строительству храма Христа Спасителя в Москве. В 1864-1869 годы являлся почетным членом Общества любителей духовного просвещения. Поскольку ко второй половине XIX века в роду Колычёвых не осталось представителей мужского пола, в 1875 году высочайшим соизволением М.Л. Боде было разрешено принять герб и называться бароном Боде-Колычёвым. В 1883 году получил придворный чин обер-гофмейстера. Им был написан исторический труд "Боярский род Колычёвых".
Из воспоминаний Михаила Андреевича Боратынского о жизни в Москве (Дом на Остоженке. Боратынские в Москве (1850-1860-е годы) / Московский журнал. М., 2009. № 10.):
"Сам барон Михаил Львович был удивительно красив и хорошо сложен, хотя я его помню уже пожилым человеком. Он был громадного роста, очень высоко гордо держал голову, брился по придворному, т.е. не носил ни усов, ни бороды; волосы имел белокурые, мягкие и были зачесаны назад. С нами он был очень ласков, но строг: если мы что-нибудь не так поступали, как полагалось (иногда просто от смущения), он себя так сумел поставить, что все перед ним преклонялись. У него была домашняя церковь в честь св. Филиппа, митрополита, которого считал своим предком по матери, рожденной Колычёвой. Михаил Львович любил музыку, сам имел очень приятный густой тенор, немного играл на виолончели...".

Слева - герб Боде-Колычёвых. Справа - Михаил Львович Боде-Колычев. Рисунок Т. Райта, 1843 год

4. При М.Л. Боде-Колычёве парадный двор усадьбы получил окончательную симметричную композицию. В 1859 году к восточному торцу главного дома была пристроена домовая церковь в псевдорусском стиле во имя святителя Филиппа. В этой церкви в 1866 году венчался И.С. Аксаков с А.Ф. Тютчевой. В середине 1850-х годов в доме барона жили вдова А.С. Грибоедова - Н.А. Чавчавадзе, и её сестра, правительница Мегрелии - Е.А. Чавчавадзе. За период с 1852 по 1860 год к главному дому были пристроены двухэтажный дворовый флигель, полукруглая двухэтажная галерея-переход между главным домом, церковью и новым флигелем. По отзывам современников, усадьба Боде-Колычёва представляла собой настоящий музей с картинной галереей и коллекцией оружия.

Парадные ворота усадьбы

5. На фронтоне главного здания усадьбы - герб баронского рода Боде-Колычёвых: два льва держат щит, над щитом баронская корона и три дворянских шлема. Под щитом девиз: Deus Honor ет Gloria (Бог, честь и слава).

6. Михаил Львович скончался в 1888 году. После его кончины усадьбу унаследовала его дочь Наталья Михайловна. Она была замужем за сыном соседей по Поварской - графом Федором Львовичем Соллогубом. Его матерью была Мария Федоровна Самарина. А родовые владения Самариных были слева от церкви Бориса и Глеба на Поварской, дом №38.
Граф Фёдор Львович Соллогуб (1848-1890) - русский художник, работавший в основном в театре. Выступал также как актёр и поэт-любитель, был преподавателем в Московских драматических училищах. Соллогуб писал рисунки и акварели преимущественно на исторические сюжеты, был известен как художник-иллюстратор. Владел по наследству от отца и деда коллекцией ценных картин и иконописи. Фёдор Соллогуб был хорошо знаком с Львом Толстым.

Памятник Л.Н. Толстому. Вид на западный флигель

7. Федор Соллогуб и его жена Наталья были друзьями В.С. Соловьёва. Когда супруги жили в доме Демидовых на Большом Толмачёвском, 3 (ныне Научная педагогическая библиотека имени К. Д. Ушинского), Соловьёв не раз бывал у них. Из воспоминаний родственницы Соллогуба М.Ф. Мансуровой (урождённой Самариной): "Это был человек в то время лет тридцати пяти, очень одарённый, дилетант поэт и художник, с большим юмором и с большим обаянием. Он был близок к плеяде Фета, А.Толстого и Апухтина. В семейной жизни он не был счастлив и больше жил вне дома. Мать его, графиня Марья Федоровна Соллогуб (рождённая Самарина) приходилась двоюродной тетей бабушке Трубецкой, и потому Федя Соллогуб бывал у Трубецких на правах родственника и со всеми был „на ты“. Его талантливость в сочетании с талантливостью Трубецких давала блеск".

Вид на восточный флигель

8. Графиня Наталья Михайловна умерла в 1916 году, и дом перешел к ее старшей дочери графине Елене Федоровне Соллогуб. Таким образом, Соллогубы владели усадьбой до октябрьской революции. К этому времени парадный двор получил окончательную симметричную композицию, включившую в себя заново построенные декоративные стенки между главным домом и флигелями, террасу у полукруглого перехода между центральным зданием и восточным флигелем, четырёхколонный портик восточного флигеля. Главный дом с классическим шестиколонным портиком образовывал широкую крытую галерею. Портики украшали пристроенные к главному дому дворовые флигели и служебные корпуса.

Вид на центральный вход в усадьбу

9. Колонны главного портика - коринфского ордера. Их характерной особенностью является колоколообразная капитель, богато украшенная стилизованными листьями.

12. Слева и справа на главном доме - ещё два портика, подчеркивающие симметричную композицию фасада. Четыре колонны разнесены в стороны и раскрывают трехчастную композицию с арочной нишей. В XIX веке всё пространство между колоннами было сплошь застеклено и напоминало веранду или зимний сад. Появившиеся изменения, по-видимому, были связаны с пристройкой домового храма как раз с этой стороны дома.

Вид на восточный флигель, за ним находилась церковь .

14. Восточный флигель с колоннами.

16. После революции в усадьбе часто менялись хозяева, и судьба её была очень бурной. Сначала здесь разместилась ВЧК, позднее в усадьбе проживал с семьёй А. В. Луначарский, размещались Литкомиссия ВЦИК, Комитет по делам национальностей и ряд других учреждений. В 1920 году здесь открылся "Дворец искусств", в котором выступали А.А. Блок, С.А. Есенин, Б.Л. Пастернак, А.Н. Толстой, И.Г. Эренбург, М.И. Цветаева и другие литераторы. В 1922-1923 годах в строениях бывшей усадьбы Соллогубов находился Музей живописной культуры. В годы НЭПа домом владели частные лица, сдававшие квартиры жильцам внаём. В 1930 году здесь прощались с Маяковским. В 1932 году в усадьбе разместился Союз писателей СССР. В 1933 году особняк был национализирован. В 1940 году в усадьбе проходило прощание с писателем М.А. Булгаковым.

17. Теперь в этом доме располагаются различные писательские организации, а также редакция журнала "Дружба народов", да ещё ресторан.

18. Главный дом городской усадьбы Соллогубов, церковь, здание служб, ограда с воротами и территория парадного двора являются объектами культурного наследия федерального значения.

20. Бытует мнение, что усадьба послужила прототипом имения Ростовых в романе Л.Н. Толстого "Война и мир". В связи с этим в советское время на фасадной стене главного дома была установлена соответствующая мемориальная доска. В настоящее время некоторыми исследователями и учёными эта литературная легенда опровергается, однако доска продолжает поддерживать легенду.
Дом этот всё-таки связан со Львом Толстым очень многими родственными связями. Старшая сестра Натальи Михайловны Боде-Колычёвой - Мария Михайловна, была первой женой Михаила Сергеевича Сухотина, который после ее смерти в 1897 году женился на старшей дочери Толстого - Татьяне Львовне. У них родилась любимая внучка Толстого - Татьяна, в замужестве Альбертини. От первой жены Боде у М.С. Сухотина было 5 детей - 4 сына и дочь. Его дочь Наталья Михайловна стала второй женой князя Николая Леонидовича Оболенского, который первым браком был женат на средней дочери Л.Н. Толстого - Марье Львовне. А вот после ее смерти он женился на падчерице сестры жены. У них было 2 сына и 2 дочки. Сын М.С. Сухотина - Сергей, был первым мужем внучки Л.Н. Толстого - графини Софьи Андреевны Толстой, той которая вторым браком была за Сергеем Есениным, т.е. его последней женой. Сразу во всём этом и не разберёшься, но понятно, что родственные связи были.

21. В 1956 году посреди парадного двора усадьбы был установлен памятник Л.Н. Толстому, выполненный скульптором Г.Н. Новокрещеновой и архитектором В.Н. Васнецовым.

22. Памятник Л. Н. Толстому был даром писателей Украины писателям России в ознаменование 300-летия воссоединения Украины с Россией.

Очень много старых фотографий усадьбы и её внутренних интерьеров в интересном рассказе