Каким был Московский Кремль Белокаменный…. Московский кремль белокаменный Кто построил белокаменный
В 1367 г. – строительство белокаменного Кремля. С этого периода в летописях часто встречается название - «Москва белокаменная».
В XII в. Кремль был сложен из сосновых брёвен. В начале XIV в. стены построили из дуба. В конце XIV в. деревянные стены заменили белокаменными. Это произошло в 1367 г., при великом князе Дмитрии Донском. Деревянные стены Кремля заменили стенами и башнями из белого камня. По данным археологии каменными были башни и наиболее важные части стены, откуда была наибольшая опасность штурма.
Это время было отмечено яростными набегами татаро-монгольских полчищ. Всё это требовало новых, более прочных крепостных сооружений. К тому же, как уже упоминалось, старый Кремль был построен из дерева. Поэтому он хоть и был достаточно мощным, чтобы выдержать вражеские нашествия, все же оставался беззащитным перед огнем. И пожар, случившийся в 1365 году, уничтожил весь город до основания. Он не пощадил и дубовые стены Кремля. Тогда, чтобы защитить город, Дмитрий Донской повелевает выстроить белокаменный Кремль в Москве.
Итак, строительство белокаменного Кремля в Москве началось. В течение всей зимы в неё возили материалы для создания крепости. Белый камень для строительства добывали в Подмосковье, в тридцати километрах от города, из каменоломен под селом Мячково. Этот камень издавна использовался на Руси и был одним из самых любимых материалов. Перевозили камень из Мячково на санях, после чего предстояла ещё и теска камня. Это был такой масштаб белокаменных работ, которого еще не знала Древняя Русь. За четыре зимних месяца наши предки перевезли на конных санях более ста тысяч тон строительного камня, добытого в каменоломнях Мячково. К постройке Кремля приступили, когда все материалы были готовы, а именно весной 1367 года. Так начиналась белокаменная Москва. Под стены новой крепости заложили крепкий фундамент, который благополучно стоит до сих пор.
К сожалению, до настоящего времени не дошло документальных сообщений о том, как выглядел первый белокаменный Кремль в Москве. Судить об этом можно только благодаря имеющимся сведениям из летописей и рисункам А. М. Васнецова. Известно, что каменные стены и башни строили на значительном расстоянии от старых сооружений. Поэтому территория Кремля значительно расширилась. Толщина стен по некоторым подсчетам достигала двух – трех метров. Также роль защитных сооружений выполнял широкий ров, через который перекидывались мосты. В стенах были установлены бойницы, которые закрывались прочными деревянными щитами. В шести башнях были построены проездные ворота. Через реку Неглинную был перекинут первый каменный мост в Москве. Спустя полтора столетия на его месте построили Троицкий мост, который стоит и сегодня. После окончания строительства белокаменный Кремль стал самой мощной крепостью в Европе. Кстати, его площадь на тот момент практически достигала современной.
Белокаменный Кремль в Москве простоял почти полтора столетия. Он выдержал не одно яростное нападение и вражескую осаду, надежно защищая город от неприятеля. Именно благодаря этой крепости Москва приобрела название «Белокаменная».
Как известно, подавляющее большинство храмов домонгольской Владимиро-Суздальской земли возведено из белого камня. Рядом – в Киевской, Черниговской, Смоленской, Рязанской, Новгородской землях – все строительство велось из кирпича (плинфы) или в смешанной технике. Кроме Суздаля.
При Владимире Мономахе, в Суздальском крае еще строили из плинфы и в смешанной технике. Белокаменное же строительство началось в середине XII века при Юрии Долгоруком и продолжалось более трехсот лет – из белого камня строили и в Московском княжестве. А в середине XV века произошел практически повсеместный возврат к кирпичу.
Эта ситуация, в истории русской архитектуры уникальная — переход в середине XII века от дешевого и технологичного кирпичного зодчества к более дорогому и менее технологичному белому камню, его трехсотлетнего использования и возврата к кирпичной технике в середине XV века.
Факты, порождающие множество вопросов:
- – почему в середине XII века Юрий Долгорукий начал строить во Владимиро-Суздальской земле не из кирпича, а из белого камня, который обходился в десятки раз дороже обыкновенного кирпича. (за счёт несравненно более сложной добычи, транспортировки и обработки)
- – Почему белый камень и при потомках Юрия остался господствующим видом строительного материала?
- – Почему в «преемнице» Суздаля – Москве – эта традиция продолжалась еще очень долго и прекратилась только в середине XV века?
Подлинное зеркало каждой эпохи – это архитектура. Возможно, изучив характеристики эпох Юрия Долгорукого, Андрея Боголюбского, Всеволода Большое Гнездо и их потомков — всех тех, кто настолько неравнодушен был к белому цвету, можно будет прочесть хоть какую-нибудь информацию, найти ответы на поставленные вопросы. Быть может, белый цвет в строительстве был продиктован из политических соображений, религиозных, а может — исходя из личных симпатий и антипатий… Благо исследований в этом вопросе проводилось немало.
До середины XV века каменное строительство на Руси вели исключительно князья. Именно они отвечали за добычу камня, возведения крепостей и дворцов, всех каменных храмов и в городах, и в селах, и в монастырях.
Особое пристрастие к белому камню наблюдалось исключительно у владимиро-суздальских и московских князей. И это несмотря на повсеместное кирпичное строительство в соседних русских землях. Нигде – ни в Киеве, ни в Чернигове, ни в Переяславле Южном, ни в Рязани, ни в Смоленске, ни в Новгороде-Северском, ни в Волыни – ни одного храма не было построено из белого камня или его местных аналогов, везде строили только из кирпича.
Со времен Юрия Долгорукого до Батыева нашествия во Владимиро-Суздальской земле из белого камня были возведены 95 % всех построек.
В послемонгольское время до середины XV века все капитальное строительство в Московской земле велось в белокаменной технике. И это при всем том, что «дорого и трудно». Дорого, потому, что нередко приходилось за сотни км. подвозить материал к стройке. Вдобавок ко всему — адские сложности в добыче, ломке и обработке белого камня.
В XII веке капитальное строительство требовало напряжения сил и мобилизации ресурсов всего княжества, а получается, например, что вместо четырех белокаменных храмов Юрий Долгорукий при тех же трудовых и финансовых затратах мог бы построить сорок кирпичных. Упрямство? Принципиальность? Личные пристрастия Долгорукого? Или же серьезное стратегическое решение?
Одной из версий считалась набожность Юрия Долгорукого, который принял волевое решение возводить белостенные храмы даже несмотря на неоправданно большие расходы.
Другая версия объяснения причин перехода при Долгоруком на каменное строительство – красота белого камня. Такой аргумент чаще всего встречается в туристических путеводителях и популярных книгах, но ему отдают косвенную дань и профессионалы – о красоте белого камня говорили многие.
К тому же белый камень иногда якобы ассоциируется с храмом Соломона, белыми одеждами и даже Небесным Иерусалимом. «Всеобщая история архитектуры» добавляет, что белокаменные храмы были очень заметны издали. А если сравнить белокаменные стены суздальских построек с серо-булыжными – Новгорода и Пскова, то такой аргумент может показаться вполне состоятельным.
Действительно, эстетическую красоту храмов, выстроенных из белого камня, трудно отрицать. Но и этот «эстетический аргумент» оказался неспособным объяснить переход в середине XII века от кирпича к белому камню.
- Во-первых , даже если допустить у Юрия Долгорукого тонкий эстетический вкус, то стабильность такого вкуса у множества его потомков – от Андрея Боголюбского до Василия Темного – крайне маловероятна.
- Во-вторых , храм – это не предмет обихода, за который можно и переплатить. Масштабное капитальное строительство требовало мобилизации всех ресурсов края, и даже небольшое удорожание могло вызвать негативные макроэкономические последствия. А тут речь идет о десятикратном.
- В-третьих , никакого безальтернативного выбора между эффектной белокаменной кладкой и неряшливой «opus mixtum» (кирпичной) не было – можно было строить храмы, как в Киеве и Чернигове, из кирпича на цемяночном растворе, получая вполне равномерный и эстетически привлекательный красно-розовый цвет.
При этом кирпич позволял строить храмы гораздо бо’льших размеров, чем белый камень. Сравним, например, подкупольные пространства нескольких храмов: София Киевская – 7,8 м, Спасо-Преображенский собор в Чернигове – 6,5 м, мономахов собор в Суздале – 8,6 м, а Спасо-Преображенский собор в Переславле – 5,1 м. Даже в кирпичных соборах скромной и небогатой Рязани стороны подкупольных квадратов были больше, чем во Владимиро-Суздальском княжестве.
И если Долгорукий соревновался с Киевом, то почему он не строил, как в Киеве, из кирпича, что позволило бы превзойти владения Изяслава Мстиславича и количеством храмов, и их размерами?
- В-четвертых , Небесный Иерусалим был золотым, камень храма Соломона – желтоватым, как и весь известняк в Святой Земле, а такая частность, как белые одежды праведников, вряд ли могла повлиять на выбор столь дорогой строительной техники.
- В-пятых , что касается «заметности» белокаменных храмов издали, то красный цвет, согласно законам физики, заметен издали гораздо лучше – у него больше длина световых волн и, соответственно, быстрее их распространение.
Белый цвет, хотя и является комбинацией всех цветов, имеет небольшую красную составляющую и воспринимается слабее. Не зря запрещающие и предупреждающие сигналы обычно красные.
А в условиях наличия снегового покрова, который в Северо-Восточной Руси присутствует почти полгода, говорить об особой «заметности» белокаменных храмов вообще неправомерно. Красный кирпич был бы гораздо заметнее и летом, и тем более зимой.
- В-шестых , в русском языке всегда именно «красный» означало «красивый» – не случайно красными были и знамя со Спасом Нерукотворным, и парадные плащи князей, и щиты воинов, и гербы большинства городов Владимиро-Суздальской земли.
- В-седьмых , белый цвет храмов Юрия весьма условен – не зря в литературе обычно восхваляется белизна церкви Покрова на Нерли, где камень подобран и подогнан гораздо лучше. А храмы Переславля и Кидекши можно назвать бело-желтыми, можно желтоватыми, а можно и пятнистыми – количество вкраплений низкокачественного камня очень велико.
- В-восьмых , через несколько десятилетий (или даже лет) после постройки храмы уже были не белыми и не желтоватыми, а грязно-серыми от копоти печей и частых пожаров, и практика их очистки появилась только в XIX веке.
- В-девятых , в случае какого-либо особого пристрастия Юрия Долгорукого и его потомков к белому цвету вполне можно было бы строить храмы из кирпича или в еще более дешевой технике «opus mixtum», а потом их оштукатуривать.
Например, затирка раствором – одна из форм оштукатуривания – имела место в храмах Новгорода и Пскова. Была затерта раствором туфовая кладка Суздальского собора начала XIII века. Туфовые своды церкви Покрова на Нерли и владимирского Успенского собора были выравнены обмазкой. В ряде домонгольских суздальских храмов штукатурились фрагменты стен, предназначенные для фресок. Епископ Иоанн в 1194 году побелил мономахов собор в Суздале.
Церковь Покрова на Нерли, Фото: Futuramka Следовательно, в XII веке оштукатуривание не было чем-то из ряда вон выходящим. На Руси не штукатурились только крепостные сооружения (до второй половины XVII века). И Долгорукий при помощи оштукатуривания и побелки мог бы достичь гораздо большей гладкости стен, белизны и однородности цвета при несравненно меньших затратах.
Из всего вышеперечисленного следует, что «эстетический аргумент» — не убедителен.
Рассмотрим еще одну версию, одну из самых привлекательных: влияние на Долгорукого и его потомков западноевропейской романской архитектуры.
В чем именно оно могло состоять? Прежде всего, конечно, сам факт строительства из камня.
Подавляющее большинство романских соборов и замков в сердце Священной Римской империи – Германии – были именно каменными, из кирпича там в это время строились только второстепенные постройки гражданского характера и небольшие провинциальные храмы.
В Северной Италии романские храмы, как правило, возводились из кирпича, но либо были облицованы камнем (городской собор в Модене), либо такая облицовка предусматривалась, но по разным причинам сделана не была (собор Сан Амброджо в Милане) или была сделана не полностью (церковь Сан Микеле в Павии).
Также, одним из важнейший признаков влияния романики на владимиро-суздальскую архитектуру – скульптурный декор.
Многочисленные черты сходства европейского и суздальского скульптурного декора не отрицал практически никто. Академик В.Н.Лазарев писал, что романская традиция «просочилась в Ростово-Суздальский край не позже середины XII века», и там же приводил примеры романских храмов с похожим декором и техникой строительства.
Историки сошлись во мнении, что в архитектуре Владимиро-Суздальской, а затем и Московской Руси имело месторазвитие готических тенденций, и отрицать этот факт невозможно – об этом говорят формы Успенского собора «на Городке» в Звенигороде, Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря, собора Андроникова монастыря, да и всего шатрового зодчества XVI века.
Успенский собор в Звенигороде Уместным будет вспомнить, что единственное русское княжество, где тоже велось белокаменное строительство, – это Галицкая земля. Но и в ней развивались те же самые готические тенденции, причем весьма интенсивно.
Дело в том, что в 1188 году Галицкая земля была захвачена Венгрией и стала де-юре леном (землёй) венгерского короля, потом венгры в 1190 году ушли, но после смерти князя Романа Волынского в 1205 году вернулись и превратили галицких князей в своих вассалов уже де-факто.
Может быть, какое-то «архитектурное влияние» со стороны Галицкой земли, может быть, через Галич к нам пришла романика? Тем более, что первый князь единого Галицкого княжества — Владимирко Галицкий был союзником Долгорукого.
Хотинская крепость — одна из важнейших форпостов Галицко-Волынского княжества Историки основательно изучили вероятность и этой версии, но и она оказалась недостоверной. А вывод, к которому пришли историки был крайне удивительным — решение строить из камня — было вовсе не спонтанным, а стратегическим решением. Юрий готовился к белокаменному строительству долго и серьезно, в рамках многолетней и целенаправленной политики возвышения «своей» Суздальской земли.
Более того, мастера и зодчии Долгорукого задолго до строительства, проходили обучение, стажировку в Европейских городах, обменивались опытом. Суздальцам удалось за время стажировки освоить европейские навыки работы с камнем, но строить храмы европейских масштабов они все-таки не могли – для этого требовалась высочайшая строительная культура, воспитанная многими поколениями.
К тому же не будем забывать, что мастера Долгорукого изначально были воспитаны не в европейской, а в мономаховой строительной традиции. Потому все храмы, построенные при Долгоруком не отличались большими размерами. Тем не менее, основное княжеское «техническое задание» – строительство в европейской полубутовой технике* с минимумом раствора и аккуратной кладкой – суздальские мастера выполнили, вложив свой вклад в архитектурное выражение государственной мощи и идеологии Суздальского края.
Полубутовая техника строительства - средневековая техника возведения стен, при которой на месте будущей стены вначале возводились две параллельные стенки из обтёсанных блоков камня (реже из кирпича), затем пустота между ними заполнялась обломками камня, щебня и кирпича, затем заливалась известковым раствором.
Полубутовая техника широко применялась в Древнем Риме, в западноевропейскойроманике, готике и строительстве замков, в белокаменном зодчестве Северо-Восточной Руси.
В этой технике построены Собор Парижской Богоматери, Шпейерский собор, Спасо-Преображенский собор (Переславль-Залесский), Церковь Покрова на Нерли и многие другие храмы.
Очевидно, что за основу белокаменного строительства берется — желание Долгорукого видеть у себя храмы, возведенные «по-европейски», как в Древнем Риме. Строительство из камня символизировало государственную мощь и имперскую идеологию.
Это подтверждается и желанием владимиро-суздальских, а потом и московских князей строить «по-европейски» во что бы то ни стало, несмотря на огромные затраты. То, что символизировало имперскую идеологию в Европе, должно было символизировать то же самое и во Владимире, и в Москве.
Ох уж этот Древний Рим. Князья присматривались к Европейской архитектуре, которая в свою очередь перенимала идеологию архитектуры великого Древнего Рима. Только в Европе строить из камня было гораздо дешевле. Это в Суздале, камень везли более чем за 500 км к месту строительства. В Европе таких расстояний не было — камень у них добывался повсюду, в непосредственной близости. А у нас уже тогда — хороший понт был дороже денег.
Только вот недолговечными были белокаменные постройки у нас, а не в Европе. И дело здесь не в мастерах и не в технике строительства. Главное отличие Европы от России — климат! С суровыми русскими зимами не одно Европейское государство не сравнится. Вот и получается — в европейской технике строили почти на сухую, предотвращая просачивание влаги. В России же, когда сильнейшие морозы несколько раз за зиму сменяются оттепелями, это приводит к расшатыванию камней. А поскольку из-за ячеистой структуры белого камня вода проникает внутрь самих квадров, трещины появляются и в них.
Анализируя поведение полубутовой кладки в российском климате, выясняется, что вода, попадающая в щели кровли и кладки, проникает между облицовкой и забутовкой и в мороз просто «отрывает» одно от другого. К тому же влага в стены «подсасывается» и снизу.
Исследователи данного вопроса признаются: «если бы строили из кирпича, здание было бы влагоустойчивее и, следовательно, долговечнее. Кирпич штукатурили, тем самым достигая еще большей влагоустойчивости. А в случае белого камня эта «спираль» раскручивается в обратную сторону: неустойчивую к влаге белокаменную кладку еще и не покрывали штукатуркой».
В оправдание Юрию Долгорукому, начавшему строить «по-европейски», скажем лишь, что предвидеть такое поведение полубутовой кладки в российских условиях вряд ли кто-либо был способен. Если на Руси и имелся опыт работы с белым камнем, то это было в Галиче, где климат вполне европейский.
В продолжении вопроса о пределе прочности белокаменных построек, следует добавить еще одну причину — отсутствие должного ухода за храмами. Чем лучше уход за храмом, тем он долговечнее.
А в российском климате хороший уход за белокаменными зданиями был особенно важен, но его не было и не могло быть в условиях и монгольского нашествия, и лихолетья времен Дмитрия Шемяки, и Смутного времени, и вековой российской бесхозяйственности. Очень многое зависело и от «форс-мажоров» – пожаров и ураганов, и от «субъективных факторов» – нерачительных настоятелей или церковных старост, вовремя не замечавших протечку кровель.
Так и получилось, что одни храмы пришли в аварийное состояние и были разобраны (или даже обрушились) через 500-700 лет после постройки, а другие дошли до наших дней.
Исключением была небольшая церковь Михаила Архангела в Нижнем Новгороде, простоявшая всего 150 лет. Но этот храм был единственным случаем во владимиро-суздальском зодчестве, когда фундаменты были не доведены до материкового грунта.
Что же погубило Московские храмы?
По всей видимости, первые московские храмы погубило то, что они были возведены в центре будущей столицы единого Русского государства и очень быстро перестали «соответствовать задачам» растущего города и крепнущей великокняжеской власти.
Естественно, никакого представления об охране памятников архитектуры в XV-XVI веках не имелось, и при первой же финансовой возможности храмы под предлогом «ветхости» сносились и на их месте строилось что-то более «престижное».
Как известно, понятие «ветхость» весьма растяжимо. Более того, иногда эта «ветхость» достигается искусственным путем – сначала в течение многих лет имеет место целенаправленная экономия на ремонте, а потом испрашиваются средства на полную перестройку храма, на самом деле обветшавшего. Капитальное строительство во все времена было неиссякаемым источником неправедного обогащения.
Пожалуй, единственной подлинной катастрофой можно считать падение верха у церкви Рождества Богородицы в 1479 году, и то возникает подозрение, что церковь просто не отремонтировали должным образом после «аварий» 1454 и 1473 годов и довели до падения.
А все остальные «недолговечные» белокаменные храмы Москвы XIV и начала XV веков (Успенский, Архангельский и Благовещенский соборы, храм Вознесенского монастыря, церковь Спаса на Бору, церковь-колокольню Иоанна Лествичника), по всей видимости, постигла участь «искусственного старения».
Собор Спаса на Бору, Снесён 1 мая 1933 года. На московских окраинах храмы реже оказывались жертвами амбиций светских и церковных властей и стояли долго. Собор Богоявленского монастыря «за торжищем» простоял почти 400 лет и погиб при пожаре, а собор Андроникова монастыря хотя и с потерями, но дошел до наших дней.
Кстати, в Можайске храмы XV века простояли до XIX века, а в Звенигороде они стоят до сих пор.
Все сказанное по поводу «предела надежности» подтверждает вывод, что суздальские мастера в середине XII века качественно и надежно выполнили «техническое задание» Юрия Долгорукого (строительство в европейской белокаменной технике с минимумом раствора и аккуратной кладкой) и заложили основу для качественного и надежного строительства в этой же технике на протяжении еще трехсот лет. Относительно невысокая долговечность храмов, построенных и ими, и их потомками, имела место не по их вине.
Почему, несмотря на дороговизну белокаменного строительства и нетехнологичность, оно продержалось на Руси так долго?
В послемонгольское время белый камень не только не сдал своих позиций, но и укрепил их: с начала XIV до середины XV века ни одного храма в Московском княжестве не было построено из кирпича.
Вряд ли московские князья Юрий и Иван Даниловичи, а также их потомки были настолько «нестесненными в средствах», чтобы им было все равно, из чего строить. Пусть в Москву белый камень приходилось возить не за 500, а за 50 км, но все равно он оказывался в несколько раз дороже, чем кирпич.
Технически переход на кирпич никаких сложностей не представлял, но времени на постройку того же Кремля из кирпича у Дмитрия Донского в 1367 году просто не было. Стены белокаменного Кремля возводили с немыслемой скоростью, по причине уязвимости, так как город был безоружен перед потенциальными противниками. А о том, что потенциальные противники (в данном случае – Орда и Литва) сильны и опасны, говорит сам факт решения строить новые укрепления.
Таким образом, Донской просто не имел времени осваивать технологию производства кирпича и строил из давно разведанных и практически неисчерпаемых мячковских каменоломен, не считаясь со средствами.
НО строительство храмов вполне могло «повременить» хотя бы несколько месяцев, необходимых для освоения кирпичной технологии. Почему же московские князья не прекратили (или, как минимум, не «потеснили») белокаменное строительство? Неужели было сложно построить несколько печей для обжига кирпича?
По всей видимости, здесь были две причины.
Начнем с первой – политической: в условиях татарского ига белокаменные храмы оставались тем элементом государственной идеологии, отказаться от которого означало полностью «потерять лицо» перед Европой.
Вторая причина, как ни парадоксально, экономическая, только относящаяся не к цивилизованным формам экономики, а к тому, что в наше время называется «лоббированием». Дело в том, что слишком много влиятельных людей, так или иначе, были связаны с процессом ломки, обработки и доставки белого камня, и для них переход на более дешевый и технологичный кирпич означал лишение немалой части доходов. Можно себе представить, например, и то, какие средства отпускались князем на содержание армии возчиков, и то, что немалая часть этих средств оседала в карманах «посредников». А при этом все выглядело достаточно «чинно» – как исполнение традиций Юрия Долгорукого, Андрея Боголюбского и Всеволода Большое Гнездо.
Скорее всего, по этим же двум причинам произошел и достаточно быстрый переход на кирпич в конце правления Василия II и при Иване III.
Первая – та же политическая: в Европе к тому времени начали повсеместно строить из кирпича, это были уже времена Брунеллески (1377–1446) и Браманте (1444–1514).
Вторая – та же экономическая, но «с обратным знаком»: Василий II и Иван III, укрепляя самодержавие, боролись и с излишней «корпоративной» самостоятельностью, и с «разбазариванием государственных средств».
Следовательно, влиятельные защитники белокаменной технологии, потерявшие возможность ссылаться на европейский опыт, не могли иметь успех. У них оставались только ссылки на «традицию», но тут государственные соображения уже перевесили. Капитальное строительство приобретало массовый характер, и использование белого камня становилось слишком тяжелым бременем для казны.
По всей видимости, «лебединой песней» политического влияния защитников белого камня стал Успенский собор, стены которого построены в «традиционной» манере. Но это был уже конец – во всяком случае, в столице белокаменное зодчество стало редчайшим явлением.
Заключение
Про Юрия Долгорукого говорилось и писалось много. Взгляды на его весьма неоднозначную личность и весьма неоднозначную историческую роль столь же неоднозначны. Это и основатель Москвы с помпезной статуей на Тверской, и вероломный лихоимец, тянувший алчные руки из Суздаля к Киеву, и жестокосердный деспот, снискавший всеобщую ненависть, и даже… борец за независимость Суздальского края.
Наверное, нам не стоит ни осуждать, ни оправдывать Юрия. Но в его исторический портрет следует внести один дополнительный штрих: именно Долгорукий совершил решающий «прорыв» в «европеизации» Владимиро-Суздальского края, а возможно, и всей Русской земли.
Не побоимся сказать, что по значимости для культуры и политики Руси (к сожалению, и по нагрузке на экономику) строительство Долгоруким четырех-пяти белокаменных храмов вполне сопоставимо с основанием Петербурга .
Возможно, этот «прорыв» Долгорукого имел место и в других областях культурной деятельности. Вряд ли он, как Петр I, брил бороды боярам и одевал их в европейское платье. Но если Юрий тратил колоссальные средства на «романизацию» архитектуры, то мы вправе допустить и какие-то другие его действия «в стиле» Петра I. Даже стажировка мастеров в Европе значит очень многое.
А потомки Юрия – Андрей Боголюбский, Всеволод Большое Гнездо, Юрий и Константин Всеволодовичи – шли по дороге, проторенной Долгоруким. И после прецедента, созданного в середине XII века, «европеизация» им давалась существенно легче.
Конечно, если эта «европеизация» была самоцелью, то вряд ли она оправдывала огромные расходы на строительство воистину «золотых» храмов. Но если это было одним из действий, направленных на возвышение Суздальского края, то такая политика понятна, логична и обоснована. Ведь, в конечном итоге, именно это позволило Владимиро-Суздальской земле не потерять своей национальной культуры и самостоятельности во время монгольского ига, отстоять независимость и возродиться уже под новым названием – Московской.
Поэтому историческая заслуга Долгорукого состоит не только в том, что он основал небольшую крепость, которая через триста лет оказалась столицей централизованного Русского государства. Юрий заложил и политическую, и культурную базу для того, чтобы центром такого государства стал Суздальский край. А столицей «всея Руси» могли оказаться Москва, Тверь, Владимир, Ростов или Переславль – в геополитическом плане это непринципиально.
Какой ценой далось это возвышение Суздальской земли – другой вопрос. Мы восхищаемся основанием Санкт-Петербурга, редко задумываясь и о том, что в это время во всей остальной России прекратилось каменное строительство, и о тех тысячах людей, которые, «к жизни воззвав эти дебри бесплодные, смерть обрели здесь себе» .
И у Юрия Долгорукого, наверное, были другие, более бескровные и экономичные пути для выполнения своих политических задач. Но вряд ли мы вправе из XXI века строго судить людей XII века.
Памятник Юрию Долгорукому в Москве, Фото:
Москва – это очень древний город, который на протяжении многих столетий является сердцем России. Очень сложно выбрать какую-то одну достопримечательность, которая могла бы олицетворять в столицу. Одной из значительных достопримечательностей является Московский Кремль.
История. Строительство каменного Кремля в Москве
Изначально кремлем считалась укреплённая часть в центре города, которая строилась для того, чтобы предоставить убежище его жителям в случае нападения. В ранние времена, когда поселение было под угрозой нападения иных, вражеских сил, те, кто не мог защищать город, могли укрыться под защитой кремля.
Местоположение Кремля очень удобно с точки зрения обороны: он находится на холме, который окружен реками с двух сторон. Его возвышение способствовало тому, что люди в укреплениях могли заранее увидеть врагов, реки служили естественными препятствиями. Первый Кремль был деревянным, а для усиления защиты вокруг стен насыпали земляные валы.
каменный Кремль
Если опираться на письменные источники, то первые стены, материалом для которых служило дерево, были сооружены в пятьдесят шестом году двенадцатого века. В те года власть над поселением принадлежала князю Юрию Долгорукому, который и приказал соорудить эту постройку. Два столетия спустя городом правил Иван Калита. Преследуя свою желание увековечить годы своего правления в архитектуре города, он решил построить новые стены для Кремля. На этот раз они были сооружены из огромных дубовых стволов. Толщина последних была настолько большой, что одно бревно не мог обхватить руками взрослый человек.
Когда в Москве к власти пришел Дмитрий Донской, появились первые стены, для постройки которых использовался материал, более крепкий чем дерево – камень. Именно тогда появился Белокаменный Кремль в Москве. Для их сооружения пришлось собрать мастеров каменного дела со всей округи. Работы начались в четырнадцатом веке в шестьдесят седьмом году. Для того чтобы сдать работу как можно быстрее рабочии делали свое дело без перерыва. Толщина стены в некоторых местах достигала трех метров, самые тонкие промежутки стены были в два метра толщиной. Для постройки стен Кремля использовали известняк, который добывался недалеко от Москвы, в каменоломнях Мячково. Именно с этого Кремля Москву стали называть Белокаменной – настолько удивительны и красивы были стены. Строительство Белокаменного Кремля в Москве, дата которого одна тысяча триста шестьдесят седьмой год, стало очень важной вехой в истории России.
Знаменитые белокаменные стены простояли целое столетие. Эти десятилетия были очень важными и интересными для страны. Самое главное событие – русские земли были объединены под одно крыло и признали столицей Москву. Когда это произошло, в Москве правил князь Иван третий. Историки признают что появление огромного государства – заслуга этого правителя, и называют его собирателем русской земли.
каменный Кремль 1367 в Москве
Иван третий затеял новое строительство на холме, который позволил разместить Кремль. Для этого правитель призвал Аристотеля Фиораванти и Антонио Солари – признанных мастеров своего дела, которые не только поделились своим опытом, но и стали своми за десятилетие стройки. Новое строительство на Боровицком холме началось именно под контролем иностранцев. Для того чтобы жители города не оставались без защиты, новый Кремль выстраивался частями. Для этого нужно было разобрать одну небольшую часть старых стен, заменив эту часть на новую. Новые стены возводились из кирпича, благо что для его изготовления использовалась глина, которой было в избытке.
Новые стены возводились целый десяток лет. За это время русские стали лучше относиться к итальянским зодчим, приняв их за своих. В обороне Кремля были свои недостатки, например, водой отделялось только две стороны Кремля, для того чтобы это исправить, было решено вырыть ров с третьей стороны. Этот ров объединил двери в Москву реку и Неглинная. Таким образом, защитив Кремль со всех сторон.
Кремль красного цвета
Пока шло обновление стен Кремля, была затеяна реставрация и соборов, которые были на его территории. В частности, это Успенский, Архангельский и Благовещенский соборы.
Архитектура
Белокаменный кремль в Москве был построен при князе Юрии Долгоруком, однако сейчас его занимает красное сооружение из кирпича.
Кремль в Москве
Оборонительные укрепления Московского Кремля оснащены двадцатью башнями. Что примечательно, каждая башня имеет свою архитектуру и не повторяет ни одну из других. Каждая башня получила свое название, благодаря каким-то событиям или собственному местоположению.
Московский Кремль в 1800 году
Компьютерная реконструкция Московского Кремля в 1800 году на основе рисунков того времени и исторических сведений.
Первые поселения на территории Московского Кремля относятся к бронзовому веку (II тысячелетие до н. э.). У современного Архангельского собора было найдено финно-угорское поселение, относящееся к раннему железному веку (вторая половина I тысячелетия до н. э.). В это время поселение дьякова типа занимало центр верхней надпойменной террасы Боровицкого холма (район современной Соборной площади) и, возможно, уже имело укрепления. С северо-востока селение было защищено двумя оврагами: один — к северу от нынешних Троицких ворот выходил к реке Неглинной, другой лежал между Петровской и Второй Безымянной башнями современного Кремля.
Вслед за дьяковцами, с началом в X веке славянской колонизации бассейнов Оки и Москвы-реки, вершину Боровицкого холма заселили вятичи (возможно, осваивая прежнее городище). Предположительно, посёлок вятичей на холме состоял из двух укрепленных центров — первый, больший по площади, находился на месте современной Соборной площади, второй занимал оконечность мыса. Предположительно, оба центра защищало кольцевое укрепление, состоящие из рва, вала и частокола.
Первое летописное упоминание о Москве относится к 1147 году. В 1156 году на территории современного Кремля были построены первые укрепления общей протяжённостью около 850 метров и площадью около 3 га. Укрепление было окружено рвом шириной 16 - 18 м и глубиной не менее 5 м. Земляной вал по ширине был около 14,5 м и 7 м по высоте. Для тех времён это была типичная средняя русская крепость. В 1238 году во время монголо-татарского нашествия Кремль был разрушен. С 1264 года являлся резиденцией московских удельных князей. В 1339 году построены стены и башни из дуба.
В Кремле находилась самая древняя московская церковь - Собор Спаса на Бору, или собор Спас-Преображения «что на Бору», построенный к 1330 году, к тысячелетию Константинополя - «Нового Рима». Храм был уничтожен в 1933 году. Здесь были погребены московские князья и княгини, пока роль усыпальницы не перешла к Архангельскому собору для мужчин и Вознесенскому монастырю для женщин (уничтожен в 1929 году). После учреждения Новоспасского монастыря в конце XV века собор Спаса на Бору получил статус придворного храма. В результате сооружения Кремлёвского дворца в период 1830 - 40 годов храм Спаса оказался вписанным во внутренний двор Дворца.
Другим древнейшим сооружением был Чудов монастырь, основанный митрополитом Алексием в 1365 году, находился в восточной части территории Кремля, примыкая к Вознесенскому монастырю. В 1483 году на территории монастыря была сооружена Алексиевская церковь. В 1501-03 годах древнюю церковь Михаила Архангела сменил храм, возведённый итальянскими мастерами. В 1929 году все постройки Чудова монастыря были снесены. Интересно, что и храм Василия Блаженного планировали снести, чтобы освободить пространство для демонстраций и автомобильного движения, но каким-то чудом он уцелел.
В 1366-1368 годах, при великом князе Дмитрии Донском, деревянные стены Кремля заменяются стенами и башнями из местного белого камня (по данным археологии каменными были башни и наиболее важные части стены, откуда была наибольшая опасность штурма). С этого периода в летописях часто встречается название — «Москва белокаменная». Вскоре после постройки белокаменных стен они дважды - в 1368 и 1370 годах - выстояли против осады войск князя Ольгерда. В 1382 году хан Тохтамыш обманным путём проник в Кремль и разорил его, однако крепость быстро была восстановлена. Постепенно плотная деревянная застройка Кремля заменялась каменной, чему способствовали частые пожары.
Постепенно белокаменные укрепления Кремля ветшали; прочность материала оказалась недостаточной и сооружения «поплыли» - летописи XV века содержат множество упоминаний о проводившихся восстановительных работах. Во второй половине XV века, при Иване III Великом, началась коренная перестройка Московского Кремля. Первым начали строить новый Успенский собор. Строительство в 1471 году первоначально было поручено русским зодчим Кривцову и Мышкину, однако доведённое до сводов здание рухнуло в 1471 году при землетрясении. Иван III пригласил из Италии архитектора Аристотеля Фиораванти, который возвиг к 1479 году существующее здание по подобию Успенского собора во Владимире.
Вслед за Фиораванти, в Москву были приглашены и другие итальянские зодчие, под руководством которых, по канонам передовой на тот момент итальянской архитектуры, строились стены и башни кремля, храмы и другие сооружения, что сказалось на их внешнем виде. Так, например, форма кремлевских башен и завершения стены в виде зубцов напоминают замок Сфорца в Милане и замок Скалигеров в Вероне. Начиная с 1485 года на протяжении целого десятилетия под руководством итальянских зодчих белокаменные прясла стен и башни разбирались, а на их месте возводились новые из более прочного и долговечного обожжёного красного кирпича. Площадь крепости была увеличена за счёт присоединения значительных территорий на северо-западе и достигла 27,5 га, а Кремль получил современные очертания неправильного треугольника. Для сохранения привычной "белокаменности" Кремля его стали белить и продолжали по традиции это делать до конца 19 века.
В XVII - XIX веках идет активное строительство светских зданий, и кремлёвский ансамбль получает логическое завершение. В XVII веке башни Кремля получают ярусные и шатровые завершения, приобретя современный облик. С началом царствования Петра I значение Московского Кремля заметно изменилось - царь переехал сначала в Преображенское, а затем в Петербург, и крепость потеряла статус постоянной царской резиденции. В начале XVIII века изменился и характер кремлёвской застройки: после опустошительного пожара 1701 года, Пётр издал в 1704 году указ, запрещающий строить внутри Кремля деревянные здания.
В 1775 году был утверждён Прожектируемый план - план реконструкции Москвы, для реализации которого был создан Каменный приказ во главе с П. Н. Кожиным. В конце 1776 года Кожин составил отдельный доклад о реконструкции Московского Кремля, который предполагал создание в Кремле регулярных площадей, постройку новых дворцов и правительственных зданий с «самонаилучшей фасадой по правилам новейшей архитектуры». В 1763 году указом Екатерины II Сенат был поделен на департаменты и два из них - ведающий правами дворян и судебный - перевели из столицы в Москву. Для их размещения в 1776-1787 годах по проекту Матвея Казакова было построено здание Присутственных мест (Сената), ставшее первым крупным сооружением Кремля в стиле классицизма. С возведением Сената с территории Кремля исчезли последние частные владения.
Московский Кремль – центр России и цитадель власти. Более 5 веков эти стены надежно скрывают государственные тайны и защищают их главных носителей. Кремль показывают по российским и мировым каналам несколько раз на дню. Это средневековая, ни на что не похожая крепость, уже давно стала символом России.
Только вот кадры нам предоставляют в основном одни и те же. Кремль – строго охраняемая действующая резиденция президента нашей страны. В безопасности не существует мелочей, поэтому так жестко регламентированы все кремлевские съемки. Кстати, не забудьте посетить экскурсию в Кремль .
Чтобы увидеть другой Кремль попробуйте представить его башни без шатров, ограничьте высоту лишь широкой, не сужающейся частью и вы сразу увидите совершенно другой Московский Кремль – мощную, приземистую, средневековую, европейскую крепость.
Такой и построили ее в конце 15 века на месте старого белокаменного Кремля итальянцы – Пьетро Фрязин, Антон Фрязин и Алоиз Фрязин. Все они получили одну фамилию, хотя родственниками не являлись. «Фрязин» означает на старославянском иноземец.
Они построили крепость в соответствии со всеми последними достижениями фортификационной и военной науки того времени. Вдоль зубцов стен проходит боевая площадка шириной от 2 до 4.5 метров.
В каждом зубце есть бойница, достать до которой, можно только встав на что-то еще. Вид отсюда ограниченный. Высота каждого зубца 2-2.5 метра, расстояние между ними во время боя закрывали деревянными щитами. Всего на стенах Московского Кремля 1145 зубцов.
Московский Кремль являет собой великую крепость, расположившуюся подле Москва-реки, в сердце России – в Москве. Цитадель оснащена 20-ю башнями, каждая имеет свой уникальный вид и 5 проездных ворот. Кремль подобен лучу света, пронесенному сквозь богатейшую историю становления России.
Эти древние стены являются свидетелями всех тех многочисленных событий, что происходили с государством, начиная с момента ее возведения. Крепость начинает свой путь в 1331 году, хотя слово «кремль» упоминалось и ранее.
Моссковский Кремль, инфографика. Источник: www.культура.рф. Для детального просмотра откройте картинку в новой вкладке браузера.
Московский Кремль при разных правителях
Московский Кремль при Иване Калите
В 1339-1340 гг. Московский князь Иван Данилович по прозвищу Калита («денежный мешок») выстроил на Боровицком холме внушительную цитадель из дуба, толщиной стен от 2 до 6 м, а высотой не ниже 7 м. Иван Калита сделал мощную крепость с грозным видом, но простояла она менее трех десятилетий и сгорела во время страшного пожара летом 1365 г.
Московский Кремль при Дмитрии Донском
Задачи обороны Москвы настоятельно требовали создания более надежной крепости: московскому княжеству грозила опасность со стороны Золотой Орды, Литвы и соперничавших русских княжеств – Тверского и Рязанского. Княживший тогда 16-летний внук Ивана Калиты Дмитрий (он же Дмитрий Донской) решил выстроить крепость из камня – Кремль.
Каменную крепость начали строить в 1367 г., а камень добывали неподалеку, в селе Мячково. Завершили стройку в сжатые сроки – всего за один год. Дмитрий Донской сделал Кремль белокаменной крепостью, которую не раз пытались штурмовать неприятели, да так и не смогли.
Что означает слово «Кремль»
Одно из первых упоминаний слова «кремль» значится в Воскресенской летописи в сообщении о пожаре 1331 г. По предположению историков, оно могло возникнуть из древнерусского слова «кремник», обозначавшего крепость, построенную из дуба. Согласно другой точке зрения, в основе его лежит слово «кром» или «крома», что означает рубеж, граница.
Первая победа Московского Кремля
Почти сразу после возведения Московского Кремля Москва подверглась осаде литовского князя Ольгерда в 1368 г., а затем в 1370 г. Литовцы три дня и три ночи стояли у белокаменных стен, но укрепления оказались непреступными. Это вселило уверенность в молодого московского правителя и позволило ему позже бросить вызов могущественному золотоордынскому хану Мамаю.
В 1380 г., чувствуя за своей спиной надежные тылы, русское войско под руководством князя Дмитрия отважились на решительную операцию. Уйдя от родного города далеко на юг, в верховья Дона, они встретились с войском Мамая и разгромили его на Куликовом поле.
Так впервые кром стал оплотом не только Московского княжества, но и всей Руси. А Дмитрий получил прозвище Донской. В течение 100 лет после Куликовской битвы белокаменная цитадель объединяла русские земли, становясь главном центром Руси.
Московский Кремль при Иване 3
Нынешний темно-красный облик Московского кремля обязан своим рождением князю Ивану III Васильевичу. Начатое им в 1485-1495 гг. грандиозное строительство не было простой реконструкцией обветшавших оборонительных укреплений Дмитрия Донского. На замену белокаменной крепости приходит крепость из красного кирпича.
Наружу башни выдвинуты для того, чтобы вести огонь вдоль стен. Для быстрого перемещения обороняющихся была создана система потайных подземных ходов. Завершая систему неприступной обороны, Кремль вообще сделали островом. С двух сторон он уже имел естественные природные преграды – реки Москву и Неглинную.
Прорыли ров и с третьей стороны, там, где сейчас Красная площадь, примерно 30-35 метров в ширину и 12 м в глубину. Современники называли Московский Кремль выдающимся военно-инженерным сооружением. Более того, Кремль – единственная европейская крепость, которую ни разу не смогли взять штурмом.
Особая роль Московского Кремля как новой великокняжеской резиденции и главной крепости государства определила характер его инженерно-технического облика. Возведенный из красного кирпича, он сохранил особенности планировки древнерусского детинца, а в своих очертаниях – уже сложившуюся форму неправильного треугольника.
При этом итальянцы сделали его предельно функциональным и очень похожим на многие крепости Европы. То, что придумали москвичи в 17 веке, превратило Кремль в уникальный памятник архитектуры. Русские всего лишь надстроили каменные шатры, которые превратили крепость в легкую, устремленную к небу конструкцию, равной которой нет в мире, а угловые башни приобрели такой вид, будто наши предки знали, что именно Россия отправит первого человека в космос.
Архитекторы Московского Кремля
Кураторами строительства были итальянские зодчие. Мемориальные доски, установленные на Спасской башне Московского Кремля , свидетельствуют, что выстроена она в «30-е лето» княжения Ивана Васильевича. Возведением самой мощной въездной парадной башни отметил великий князь юбилей своей государственной деятельности. В частности, Спасская и Боровицкая спроектированы Пьетро Солари.
В 1485 г. под руководством Антонио Джиларди построена мощная Тайницкая башня . В 1487 г. другой итальянский архитектор, Марко Руффо, начал возводить Беклемишевскую, а позже на противоположной стороне появилась Свиблова (Водовзводная). Эти три сооружения и задали направление и ритм для всего последующего строительства.
Итальянское происхождение главных зодчих Московского Кремля не случайно. В то время именно Италия выдвинулась на первое место в теории и практике фортификационного строительства. Конструктивные особенности свидетельствуют о знакомстве его создателей с инженерными идеями таких выдающихся представителей итальянского Возрождения, как Леонардо да Винчи, Леон Баттиста Альберти, Филиппо Брунеллески. Кроме того, именно итальянская архитектурная школа «подарила» Сталинские высотки в Москве .
К началу 1490-х годов появились еще четыре глухие башни (Благовещенская, 1-я и 2-я Безымянные и Петровская). Все они, как правило, повторяли линию старых крепостных укреплений. Работы велись постепенно, с таким расчетом, чтобы в крепости не оставалось открытых участков, через которые мог бы внезапно напасть неприятель.
В 1490-е куратором строительства стал итальянец Пьетро Солари (он же Петр Фрязин), с которым работали его соотечественники Антонио Джиларди (он же Антон Фрязин) и Алоизио да Каркано (Алевиз Фрязин). 1490-1495 гг. Московский Кремль пополнили следующие башни: Константино-Еленинская , Спасская , Никольская , Сенатская , Угловая Арсенальная и Набатная .
Потайные ходы в Московском Кремле
В случае опасности защитника Кремля имели возможность быстро перемещаться по потайным подземным ходам. Кроме того, в стенах были устроены внутренние проходы, соединявшие между собой все башни. Защитники Кремля могли, таким образом, сосредоточиваться по необходимости на опасном участке фронта или отступать в случае перевеса сил противника.
Были также прорыты длинные подземные туннели, благодаря которым можно было наблюдать за врагом в случае осады, а также совершать неожиданные атаки на неприятеля. Несколько подземных тоннелей уходило за пределы Кремля.
Некоторые башни имели не только защитную функцию. Например, Тайницкая скрывала потайной ход из крепости к Москве-реке. В Беклемишевской, Водовзводной и Арсенальной были сделаны колодцы, с помощью которых можно было доставлять воду, если город был в осадном положении. Колодец в Арсенальной сохранился до наших дней.
В течении двух лет крепости стройной шеренгой поднялись Колымажная (Комендантская) и Граненая (Средняя Арсенальная) , а в 1495 г. началось возведение Троицкой. Строительством руководил Алевиз Фрязин.
Хронология событий
| Года | Событие |
| 1156 | На Боровицком холме возведена первая цитадель из дерева |
| 1238 | Войска хана Батыя прошлись по Москве, в результате большая часть построек сожжена. В 1293 г. город еще раз разорили монголо-татарские войска Дюденя |
| 1339-1340 | Иван Калита возвел вокруг Кремля могучие стены из дуба. От 2 до 6 м в толщину и до 7 м в высоту |
| 1367-1368 | Дмитрий Донской выстроил белокаменную крепость. Белокаменный Кремль сиял более 100 лет. С тех времен и стали называть Москву «белокаменной» |
| 1485-1495 | Иван III Великий возвел цитадель из красного кирпича. Московский Кремль оснащен 17-ю башнями, высота стен которых составляет 5-19 м, а толщина – 3.5-6.5 м |
| 1534-1538 | Построено новое кольцо крепостных оборонительных стен, получившее название Китай-города. С юга стены Китай-города примыкали к стенам Кремля у Беклемишевской башни, с севера – к Угловой Арсенальной |
| 1586-1587 | Борис Годунов окружил Москву еще двумя рядами крепостных стен, получивших название Царь-города, позже – Белого города. Они охватывали территорию между современными центральными площадями и Бульварным кольцом |
| 1591 | Вокруг Москвы выстроено еще одно кольцо укреплений протяженностью 14 верст, охватившее территорию между Бульварным и Садовым кольцом. Строительство было осуществлено в течение одного года. Новая крепость получила название Скородома. Так Москва была забрана в четыре кольца стен, имевших в общей сложности 120 башен |
Все башни Московского Кремля
