Если вы новичок в мире К-попа, то нет никаких сомнений в том, что вы можете не знать несколько корейских терминов, которыми пользуются, окружающие вас люди. А если вы уже «К-попер со стажем», вероятно, вы уже знакомы с большинством «особых» слов, которые мы включили в наш список.

Эгьё

Эгьё – синонимом является Солнечный! «Эгьё» означает супер очарование, когда кто-то делает милое лицо, например изображая щенячьи глазки. Эгьё пользуется очень много айдолов! Также многие айдолы делают «Киёми» — так они показывают забавную считалку, используя свою милую мимику.

Сасэн

Да… это слово популярно, имеется в виду «сасэн любитель» или супер-одержимый фанат, у которого чрезмерная любовь к айдолу. Он может следить за кумиром в такси весь день, также преследовать кумира в ванной, чтобы сфотографировать. В некоторых случаях сасэн-фанатка проникала в общежития, чтобы украсть белье…

Дэбак

Что означает «Ничего себе» . Типа «Мол, вот это да! Он пожертвовал так много денег!» или же «Он пожертвовал так много денег! Дэбак…» . Также это может означать и сарказм. Например: «Ничего себе.. она действительно сделала это с тобой?» или «Она действительно сделала это с тобой? Дэбак..» . Если кто-то говорит «Это Дэбак» что означает «Это самое лучшее» .

Холь ~

Этот звук корейцы используют очень часто, наверняка вы уже это слышали. Может выражать затруднение, изображает эмоции, когда речь идет о чем-то возмутительном, смешном, стыдном или неприятном.

Оппа / Онни / Хен / Нуна

Эти слова вы можете услышать после произношения имени, или может вы слышали, как айдолы называют этими терминами своих согруппников. Девушка называет старше себя парня «Оппа» и старше себя девушку «Онни». Парень называет старше себя парня «Хен», и девушку –«Нуна». Конечно, при условии, что они достаточно друг друга знают, и возраст между ними не такой большой.

Сонбэ / Хубэ

Этот пункт похож на предыдущий. В основном «Сонбэ» значит «старший», этот термин нужно использовать для людей, которые находятся в старших классах, если вы в школе, или для людей, у которых больше опыта, чем у вас. «Хубэ» — противоположность «сонбэ», предназначено для новичков и молодежи. «Сонбэ-хубэ отношения» означают отношения между старшими и младшими.

Макнэ

Во всех группах есть макнэ, т.е. самый младший участник. Кюхён – «злой макнэ» из Super Junior, так как он известен тем, что он немного озорной. Если вы самый младший в семье, то вы макнэ!

Омо

Это сокращение от слова «Омона» и означает «О, мой». Поэтому, когда вы удивлены, вы можете много раз говорить «Омомомомомо» если хотите. Если вы услышите нечто шокирующее, сделайте как Сохи!

Ольджан / Момджан

Слово «Ольджан» представляет собой сочетание слов «Лицо» («Оль») и «Джан», что означает «Лучший». В результате это значит «Лучшее лицо» и используется для описания людей, у которых очень красивое лицо. Много айдолов изначально были известны во всем интернете как Ольджан, перед тем, как стать артистами. «Момджан» — это аналогичное слово, что и «Ольджан», за исключением «мом» (произносится Мом) означает это «большие люди». Вы просто можете использовать слово «Джан» — если вы хотите сказать людям, что они Лучшие!

Конечно они все прекрасны, но сможете ли вы узнать их?

Донган / Но-ан

«Донган» означает «Детское лицо» и описывает людей, которые выглядят моложе своего реального возраста. Сможете ли вы поверить что Чан На Ра 33 года, но выглядит она на 20 лет, или посмотрите на Дару, которой 29 лет. «Но-ан» — это не противоположность «Донган», хоть и не используется часто.

, 大韓民國 , Тэхан мингук ). Современное слово Корея происходит от одной из исторических династий (Корё), правивших на Корейском полуострове.

История

Самые ранние записи, относящиеся к Корее, сделаны китайцами и написаны с помощью китайских иероглифов, несмотря на то, что китайский и корейский языки далеки друг от друга. Даже после создания в Корее собственной письменности - хангыля , корейцы записывали свои имена и название страны с помощью ханча , адаптированных китайских иероглифов. Произношение иероглифов, а нередко и значения, с течением времени менялись, поэтому трудно восстановить оригинальное звучание и значение древних названий Кореи.

Древняя история

Чосон

Около 2000 лет назад север Корейского полуострова и юг Маньчжурии принадлежал государству Кочосон (Древний Чосон ). В китайских записях, которые относят к середине первого тысячелетия до н. э., название появилось как 朝鮮 (в современном китайском языке произносится примерно как чаосянь ). Эти иероглифы произносятся в современном корейском языке как Чосон (조선 ). Ко (古), означающий «древний», используется для того, чтобы отличать тот Чосон от более поздней Династии Чосон . Первый из иероглифов, используемых в этом слове (朝), означает, в числе прочих «утро», второй (鮮) - в частности, «свежий». Именно по этой причине, поэтическое название Кореи - «Страна утренней свежести». Это словосочетание до сих пор используется применительно к Корее.

По мнению учёных, слово «Чосон» изначально не несло подобной смысловой нагрузки, отражая лишь фонетику названия страны в те времена. Ввиду того, что произношение китайских иероглифов в течение времени менялось, трудно сказать, как звучало название Кореи на заре её образования. Проведённые исследования примерно восстанавливают изначальное звучание /*trjaw/ и /*senx/.

Хан

После падения Кочосона на юге Корейского полуострова южнее реки Ханган существовали несколько племен или, возможно, союзов племен, совокупно называемых Самхан (삼한 , «Три Хана »). Китайский иероглиф 韓 (한, хан), входящий в состав названия Самхан , присутствует и в названии Хангук , использующемся в Южной Корее как самоназвание страны.

Современное использование

В Корее

Сегодня разговорным названием Кореи в Южной Корее является Тэхан или Хангук , причём Южная Корея называется Намхан (남한, 南韓; «Южный Хан»), а Северная - Пукхан (북한, 北韓; «Северный Хан»). Менее формально южане называют КНДР Ибук (이북, 以北; «Север»).

В КНДР используются названия Чосон для Кореи, Намджосон (남조선, 南朝鮮; «Южный Чосон») для Южной Кореи, и Пукчосон (북조선, 北朝鮮; «Северный Чосон») для Северной Кореи.

Соответственно корейский язык называется хангуго (한국어, 韓國語) или хангукмаль (한국말) в Южной и чосоно (조선어) или чосонмаль (조선말) в Северной Корее. Корейская письменность называется хангыль (한글) в Южной и чосонгыль (조선글) в Северной Корее.

Язык на котором говорят советские корейцы имеет ряд особенностей и отличается от литературных стандартов корейского языка принятых в Южной Корее или КНДР. Самоназвание языка советских корейцев - Корё мар или Корёмарыль (고려말). Он существенно отличается от стандартов современного корейского языка и представляет собой архаичный диалект северной провинции Хамгён.

В Восточной Азии

В других восточноазиатских языках, чья терминология также формировалась под влиянием китайской, имеются свои аналоги для названий Чосон и Хангук , которые используются для Северной и Южной Кореи соответственно: в китайском - Чаосянь (朝鲜) и Ханьго (韩国), в японском - Тёсэн (朝鮮) и Канкоку (韓国), во вьетнамском - Чьеутьен (Triều Tiên) и Ханкуок (Hàn Quốc). При этом для полуострова в целом в Китае и во Вьетнаме чаще используется аналог названия Чосон , а в Японии - Хангук .

В западных странах

Как Северная, так и Южная Корея используют слово «Корея», когда переводят название своей страны на русский или другие западные языки.

Латиницей название может записываться «Korea» или «Corea» . В английском сейчас практически всегда используется первый вариант ; в романских и кельтских языках - второй.

Корейцы за рубежом

До распада СССР в литературе, в том числе и научной, а также в быту широко использовалось понятие «советские корейцы» в качестве этнонима и самоназвания. Параллельно, но в меньшей степени употреблялись в качестве самоназвания словосочетания «Чосон сарам» («человек из Чосон») и «Корё сарам » («человек из Корё»), причем последнее имело более широкое распространение и ныне утвердилось в обиходе. В Южной Корее их называют «корёин».

В Японии местные корейцы называются дзайнити (яп. 在日朝鮮人/韓国人 дзайнити тё:сэндзин/дзайнити канкокудзин ) , термин, который также используется корейцами, живущими в Японии. В Южной Корее японских этнических корейцев называют «чеиль кёпхо».

См. также

Напишите отзыв о статье "Названия Кореи"

Примечания

Литература

• Концевич Л. Р. Исторические названия Кореи // Этнонимы. М., 1970, с.61-77.

Ссылки

Непризнанные и частично признанные государства

Отрывок, характеризующий Названия Кореи

– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.

Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.

Современная Северная Корея называет себя Чосон - «страна утренней свежести». Однако такое наименование не является исконно корейским, оно появилось благодаря записи китайскими иероглифами слова, которое использовалось в древности. Южная Корея на языке жителей страны звучит как Тэхан.

По-разному называют корейцы и бывших земляков: по мнению северян, на юге находится Намчжосон, а южане называют северную часть Пукхан.

Значение первого названия

Около двух с половиной тысяч лет назад на Корейском полуострове жила народность, которую историки считают предками нынешних корейцев. В пятом веке до нашей эры контакт с ними установил Китай, который обладал полноценной письменностью. В документах, которые фиксируют первые упоминания о корейской нации, использовали иероглифы, которые по звучанию больше всего подходили для записи самоназвания.

Они звучали как «чао» и «сянь», что по-корейски звучало как «чосон». Этим словом и стало принято обозначать народность.

У каждого китайского иероглифа есть значение, поэтому из отдельных знаков в названии можно создать «расшифровку». Для слова «Чосон» значение оказалось очень поэтичным: «страна утреней свежести». Однако такое наполнение не значит, что название отражает реалии.

Например, официальную запись слова «Москва» китайскими иероглифами можно перевести как «спокойное разрезание злаков», что, конечно, не имеет отношения к названию столицы.

Однако необходимо учитывать, что с течением времени язык изменяется. Так, перекочевав из Китая в Корею, он получил совсем другое звучание, и стал отличаться как от древнекитайского, так и от древнекорейского. Лингвисты, изучающие историю восточных языков, провели расчеты, которые позволили восстановить исконное звучание слова «Чосон». Две с половиной тысячи лет назад оно произносилось как «Тряунсех», что никак не соотносится с нынешним звучанием.

Другие названия Кореи

Схема, при которой корейские слова записывались похожими по звучанию китайскими иероглифами, использовалась на полуострове вплоть до 19 века, когда в обиход прочно вошла национальная письменность. Причем такая ситуация получила распространение не только в Корее, но и в других азиатских странах, на которые распространил культурное влияние Китай - в наибольшей степени, на Японию и Вьетнам.

В начале нашей эры Корея не была единым государством. На ее территории проживали несколько племен, наиболее влиятельным из которых было Когурё.

Со временем оно установило контроль на севере полуострова и частично на территории современной Маньчжурии. Вскоре его потеснил союз племен, который сформировал княжество с названием Силла. Как и в случае с Чосоном, определить точное значение и звучание этих слов невозможно.

В десятом веке большую часть полуострова захватила армия княжества, которую возглавлял полководец Ван Гон. Он был выходцем с территории, на которой раньше располагалось Когурё. В честь «малой родины» он назвал созданное им королевство, которое на корейском языке того времени звучало как Корё.

Под таким названием оно и попало в страны западного мира, которые в 10 веке благодаря открытиям Марко Поло узнали о существовании корейской культуры.

Под названием Корё Корея просуществовала до конца 14 века. В это время правящая династия Ли сменила название на исконное - Чосон, которое страна носила вплоть до завершения Второй мировой войны и выхода из-под японской оккупации. В 1945 году страну разделили на Северную и Южную, поэтому она получила два соответствующих названия.

Как именуют себя южные и северные корейцы

Правительство Северной Кореи, которое возглавил Ким Ир Сен, решило оставить название, которое использовалось до этого - Чосон. Полностью страна называется «Демократическая Народная Республика Чосон», но в русском языке последнее слово всегда переводят по стандартному образцу - Корея.

До начала японской колонизации страна некоторое время официально называлась Великая Империя Хан, в честь одного из древних правителей, которому принадлежала территория на юге полуострова. Японцы для ясности решили вернуть старое название - Чосон (которое в их варианте звучало как Тёсэн).

Однако во время освободительной деятельности и позже, после разделения, на юге в противовес неприятелям использовали форму Хангук, то есть «Страна Хан».

Это самоназвание для Южной Кореи сохранилось до сих пор, и используется наравне с формой Тэхан.

С этим связана и разница в названиях корейского языка на полуострове. На севере его называют чосонмаль, на юге - хангунмаль, а корейскую письменность, соответственно, чосонгыль и хангыль. При этом существует отдельный вариант языка для корейцев, которые живут на территории бывшего СССР, он называется корё мар.

Разные варианты названий страны – для северной и южной части – используются и в других азиатских странах. Так КНДР называют Чаосянь в Китае, Тёсэн в Японии и Чьеутьен во Вьетнаме. Для Южной Кореи, соответственно, используют слова Ханьго, Канкоку и Ханкуок. Практически во всех западных странах распространен вариант, созвучный с нашей Кореей.

Названий у Кореи -- много. При том, что почти во всех языках мира эта страна именуется примерно одинаково -- "Корея", "Кориа", "Кореа" и т.п., такое единство проявляют только иностранцы. Сами же корейцы и, заодно, их ближайшие соседи на протяжении веков пользовались самыми разными названиями своей страны.

Даже сейчас названия у Северной и Южной Кореи -- неодинаковые. Я имею в виду вовсе не официальные названия этих государств, по-разному звучит сам термин "Корея", который, разумеется, входит и в название Севера, и в название Юга. В Германии в свое время и Восточная и Западная Германии включали в свое официальное наименование слово Deutchland. В Корее дела обстоят иначе: Северная Корея именуется "Чосон" (официально -- Демократическая Народная Республика Чосон, на русский по традиции переводится как "Корейская Народно-Демократическая Республика"), а Южная -- "Хангук" (официально -- Республика Хангук, русский перевод -- "Республика Корея"). Действительно, эти названия даже на слух ничего общего друг с другом не имеют. Как же так получилось?

Истоки этой ситуации лежат в делах давно минувших дней. Когда-то, примерно три тысячи лет назад, жили у северо-восточных границ Китая некие племена, далекие предки современных корейцев. Читать-писать они, конечно, не умели, ведь в те времена этим искусством владели немногие жители немногих стран, но как-то они себя называли. С течением времени племена эти стали объединяться в союзы и постепенно там возникло княжество, по уровню своему более или менее напоминающее Киевскую Русь веке в IX, перед приходом Рюриковичей. Произошло это примерно два с половиной тысячелетия назад (правда, многие националистически настроенные корейские историки утверждают, что случилось это гораздо раньше, но никаких серьезных доказательств они не приводят, так что мы лучше будем придерживаться фактов).

Около V века до н.э. узнали об этом княжестве и китайцы. Узнали -- и записали его название теми китайскими иероглифами, которые звучали более или менее похоже на это название. Выбраны для этого были два иероглифа. В современном китайском языке, в его северном диалекте, эти иероглифы произносятся как "чао" и "сянь", а в современном корейском, соответственно, эти же иероглифы звучат как "чо" (означает, среди всего прочего, "утро") и "сон" (у него тоже несколько значений, одно из них -- "свежесть"). Так и получилось -- "Страна утренней свежести", поэтическое название Кореи, о котором знает, наверное, любой человек, хотя бы раз здесь побывавший. Звучит действительно совсем неплохо, но вот беда -- это замечательно красивое словосочетание ни малейшего отношения к изначальному названию древних корейских племен не имеет. Дело в том, что китайские иероглифы, которыми (наряду со своей письменностью) пользуются также корейцы и японцы, передают не только звучание слова, но и его смысл, поэтому, в отличие от буквы алфавита, абсолютно любой иероглиф обязательно имеет хоть какое-то значение. Поскольку падежей (а, строго говоря, и частей речи) в китайском нет, это означает, что любое произвольное сочетание иероглифов, в том числе и любую записанную китайскими иероглифами транскрипцию иностранного названия всегда можно "перевести", исходя из этих значений. Например, Москву китайцы именует "Мосыкэ", что означает что-то вроде "спокойного разрезания злаков", но понятно, что ни со злаками ("кэ", другое, более распространенное, значение -- "наука"), ни с разрезанием ("сы"), ни со "спокойствием" ("мо") китайское название российской столицы никак не связано. Просто-напросто в современном китайском языке эти иероглифы звучат похоже на название первопрестольной, вот их и использовали -- по принципу ребуса. По тому же самому принципу ребуса и записали китайские писцы три тысячи лет назад некое неизвестное нам название двумя похожими по звучанию иероглифами.

Вдобавок, надо учесть, что произношение иероглифов не оставалось постоянным: с течением веков оно менялось, и весьма значительно. После того, как корейцы заимствовали китайские иероглифы, в корейском языке их произношение тоже стало эволюционировать, и в конце концов корейское произношение весьма отдалилось как от древнекитайского оригинала, так и от современного китайского чтения этих же иероглифов. Правда, современные методики позволяют приблизительно реконструировать древнекитайские произношения, так что путем довольно сложных расчетов лингвисты установили, что три тысячи лет назад два иероглифа, о которых идет речь, читались как "*trjaw" и "*senx". Как видите -- немного общего с их современными чтениями! Таким образом, неизвестное нам название, некогда записанное этими иероглифами, должно было звучать как-то отдаленно похоже на "Тряусенх". Тем не менее, сейчас уже практически невозможно понять, что же оно, собственно, значило.

О проблемах со "Страной утренней свежести" я говорил так подробно потому, что все остальные названия Кореи, о которых пойдет речь дальше, возникли по примерно такой же схеме: некое (точно неизвестное) самоназвание какого-то древнекорейского племени

> его приблизительная транскрипция теми китайскими иероглифами, которые тогда произносились более или менее похоже на это название

> эволюция произношения этих иероглифов (своя в каждлом из трех "иероглифических" языков -- корейском, в китайском, в японском).

Итак, вернемся к нашему рассказу. Древнекорейское государство Чосон (в действительности, как мы помним, его название звучало скорее как Тряусенх) было захвачено китайцами в конце I в. до н.э., однако память о нем осталась в Корее надолго. Примерно в то же самое время на территории Корейского полуострова и в прилежащей к нему части Маньчжурии жили другие древнекорейские племена (впрочем, среди них могли быть и представители иных народностей, впоследствии растворившиеся среди корейцев). Названия тех племен, что жили на севере, записывались тремя иероглифами. Современное корейское произношение этих иероглифов -- Когур. Вскоре эти племена образовали мощное и воинственное княжество, которое заняло весь Север полуострова и прилегающую к нему территорию Маньчжурии. Тем временем на Юге полуострова жило множество племен. На побережье Корейского пролива обитали племена Хан (опять-таки современное корейское чтение), на юго-востоке же быстро крепло княжество Силла.

Разумеется, все эти племена и княжества постоянно воевали друг с другом. В конце концов победа досталась Силла, которое в конце VII века и объединило Корейский полуостров под своей властью. Так возникло первое единое корейское государство, которое именовалось Силла. Что это значит? Вопрос сложный. Если "переводить" по иероглифам, то получится... "новая сеть". Думаю, что читателю теперь понятно: к "сетям" отношение это название имело ровно столько же, сколько Москва -- к "спокойному разрезанию злаков". Этими иероглифами просто затранскрибировали какое-то древнекорейское (древнекорейское ли?) слово. Какое? Гипотез на сей счет много, но ни одна из них не является общепризнанной.

Однако "не вечны времена монархий и царей"... В начале X века после короткого периода гражданских войн к власти в стране пришла новая династия. Ее основатель Ван Гон происходил из тех земель, на которых когда-то процветало княжество Когур. Он -- сам боевой генерал -- очень гордился своими родовыми связями с наиболее воинственным из всех древнекорейских княжеств, поэтому он и решил назвать свою династию Кор (сокращенное от Когур). В те времена в Восточной Азии страну часто именовали по названию правившей в ней династии, так что и сама Корея стала называться Кор. Именно в те времена слухи о существовании этой страны достигли Европы (первыми их, кажется, принес вездесущий Марко Поло), поэтому все европейские названия Кореи звучат очень похоже на "Кор"

Однако время шло, и далекие потомки Ван Гона тоже потеряли власть. Другой генерал Ли Сон Ге, совершил переворот, и в 1392 г. основал новую династию. Название для нее он решил взять самое древнее -- "Чосон" (в других странах ее часто называли по фамилии правящего рода -- "династия Ли"). Как Вы помните, эти иероглифы использовались для китайской записи названия самого первого из корейских государств, которое существовало двумя тысячелетиями раньше. Это название сохранилось до конца прошлого века. После того, как в 1910 г. Корея стала японской колонией, японцы продолжали называть ее так (конечно, сами японцы читали иероглифы по-своему -- "Тсэн"). После 1945 г. новое коммунистическое правительство, которые с помощью Советской Армии пришло к власти на Севере страны, решило не отказываться от ставшего привычным за пять с лишним веков названия, и сохранило его. Поэтому Северная Корея и называется "Чосон", ну а если использовать полное название -- "Демократическая Народная Республика Чосон". Понятно, что на русский язык "Чосон" переводится как "Корея", а все название -- как "Корейская Народно-Демократическая Республика".

Ну а что же с Южной Кореей, с Республикой Корея? В конце XIX века в Корее была предпринята попытка сменить официальное название страны. Она стала называться "Империей Хан". Как вы, наверное, уже догадались, название это происходит от названия одного из древнекорейских племен, которое жило на самом юге Корейского полуострова два тысячелетия назад. В 1910 г. колонизаторы вернули старое название "Чосон", однако многие руководители национально-освободительного движения этого переименования не признали и в пику японским правителям продолжали называть свою страну "Хангук", то есть -- "Страна Хан". Когда в 1919 г. лидеры антиколониального движения создали корейское правительство в изгнании, они и его назвали: "Временное правительство Республики Хан". Со временем многие из руководителей этого правительства установили связи с США, и в 1945 г. при помощи американской военной администрации они оказались в Южной Корее. Именно эти люди и стали основателями нынешнего южнокорейского государства, которое также унаследовало это название -- "Республика Хан". На русский язык и это слово, опять-таки, переводится как "Корея".

Концевич Л. Р.

Памяти учителя и друга Виктора Антоновича Хван Юндюна

В различные исторические периоды в Корее и за ее пределами существовали самые разнообразные и любопытнейшие названия страны, в которых отражены и сложные, часто далеко не ясные этногенетические процессы, и бурная история Корейского полуострова, и отдельные стороны жизни обитавших здесь племен (их миропонимание, обычаи, промыслы и т. д.).

Не все названия Кореи – а их зафиксировано свыше ста [Квон Санно, 405] – сопоставимы друг с другом. Они различаются по времени, по содержа­нию, по структуре, по характеру употребления и стилистической мотивированно­сти, по соотношению общего и частного (контаминация названий отдельных племен – отдельных государственных образований – полуострова в целом – или перенесение названий отдельных географических объектов, например морей, рек и т. д., на страну).

Охарактеризовать всю массу названий Кореи в трех измерениях – лингвистическом, географическом и историческом, естественно, невозможно в рамках одной статьи. Если официальные названия государств, исторически сменявшиеся на Корейском полуострове, являются общеупотребительными, то образно-мета­форические названия страны оказываются в большинстве своем окказиональны­ми, а нередко и индивидуальными. Рассмотрим первую группу названий более подробно.

Прежде всего следует отметить, что каких-либо собственно корейских назва­ний страны, записанных фонетическим алфавитом (изобретенным в середине XV в.) и отличающихся от зафиксированных китайскими иероглифами, не сохра­нилось. Современный исследователь имеет дело только с иероглифической фор­мой названий, которая может передавать: 1) их семантику (когда в источнике ис­пользуется вещественное значение иероглифов, составляющих название); 2) их китайское или кореизированное чтение (если название записано посредством фаньце*), скрывающее слова языков древнекорейских и других племен; 3) их

1 Фаньце (КЭД), или «способ рассечения», – передача звучания иероглифа посредством двух других иероглифов, из которых первый указывает начальный звук (инициаль), второй – концовку слога, рифму.

собственно корейское соответствие, т. е. перевод на древне- и среднекорейский язык (если название передано способами иду 2). Определить, каким из этих спо­собов записано собственное название, бывает очень трудно. Именно здесь камень преткновения всех споров о том или ином объекте корейской ономастики.

Разграничить китайские названия Кореи и корейские самоназвания страны в их иероглифической передаче почти невозможно и потому, что в прошлом корей­цы, переняв китайские названия своей страны, нередко пользовались ими как собственными.

Связь топонимии с этнонимией неразрывна. Ряд названий древних госу­дарств на Корейском полуострове восходит к более древним названиям племен и племенных союзов. Однако сказать что-то более или менее определенное об эт­нонимах Кореи, равно как и о большинстве названий некитайских народностей, расселявшихся по «четырем окраинам» Срединного государства и известных с эпохи Чжоу (конец II тысячелетия – III в. до н.э.) в качестве групповых объеди­нений и, ди, жун и манъ, вряд ли кто-либо в состоянии из-за недостатка сведений в сохранившихся источниках (причем поздние источники, как правило, повторя­ют данные более ранних сочинений) и из-за противоречивого характера, а порой и фальсификации историко-географических описаний и записей собственных названий. Поэтому все существующие этимологии корейской ономастической лексики, основанные на китайских письменных памятниках, в большой степени гипотетичны.

Иллюзорность некоторых этимологии этнонимов и древних названий страны усугубляется еще и тем, что при раскрытии их обычно исходят из одних только современных китайских и кореизированных чтений и значений иероглифов. Та­кой подход нельзя признать научным. Историзм при изучении этнонимов, так же как и топонимов, должен быть соблюден особенно тщательно. Но тем не менее на нынешнем уровне развития корейской ономастики приходится ограничиться лишь сводом предлагавшихся этимологии с соответствующим критическим их разбором 3 .

Сейчас наиболее распространенными названиями страны, расположенной на Корейском полуострове и прилегающих к нему островах, являются следующие: Корея, Чосбн и Хангук. Эти три названия восходят своими истоками к древним этнонимам, перенесенным на ранние государственные образования или же на­звания династий.

На Корейском полуострове и в Северо-Восточном Китае с глубокой древно­сти обитали многочисленные неханьские племена, часть которых бесследно ис­чезла, а другие дали основанным ими племенным государствам свои названия. К числу сравнительно развитых племен и принадлежали племена чосон.

Название ШШ совр. кор. Чосбн, совр. кит. Чаосянь впервые упоминается в китайских письменных источниках V-III вв. до н.э. («Гуань цзы», цзюань 23;

Иду – общее название способов записи корейских слов и грамматических фор­мантов китайскими иероглифами начиная с V-VI вв.

3 В вышедших после опубликования данной статьи многочисленных работах по реконст­рукции древнекорейского языка и его связям с алтайской семьей языков, конечно, использо­вался материал по исконно корейской ономастике, но основной массив топонимов еще не под­вергался всестороннему сравнительно-историческому исследованию.

«Шанъ хай цзин», цзюанъ 12 и 18, и др.). Но более или менее достоверные сведе­ния о нем содержатся в ранних китайских династийных историях, и прежде всего в «Ши цзи» Сыма Цяня (I в. до н.э.). Включенное в это сочинение «Повествова­ние о Чаосянь» легло в основу разделов о Корее во всех последующих историче­ских хрониках [разбор этих источников см., например: Ли Джирин, 11-44; Во­робьев, 36, 59-60; Концевич, 56-58, 60-61]. В первых корейских исторических трудах – «Самгук саги» Ким Бусика (XII в.), «Самгук юса» Ирёна (XIII в.) и «Че- ван унги» Ли Сынхю (XIV в.) материал о чосон, который заимствован из китай­ских источников и старых, не сохранившихся до наших дней корейских хроник, обильно перемешан с мифами об основании государства. Фрагментарность, про­тиворечивость, а порой и искажение фактов о чосон, содержащихся в этих источ­никах, явились причиной возникновения различных интерпретаций самого на­звания, а также дискуссий о времени и местонахождении Древнего Чосона, его социальном строе [«Сборник дискуссионных статей…»; «История Кореи», 9-10, 45-49; Рю Хакку]. Пока что трудно прийти к какому-либо однозначному реше­нию данного вопроса. Поэтому и наши высказывания следует расценивать как сугубо предварительные.

Из источников и огромной комментаторской литературы ясно только одно, что название Чосон существовало до конца II в. до н.э. как название племени (или племенного государства?), занимавшего в разные исторические периоды большую или меньшую территорию к востоку от р. Ляохэ на Ляодуне, охватывая и северо-западную часть Корейского полуострова. В 108 г. до н.э. ханьский импе­ратор У-ди сверг чосонского правителя Уго и установил на захваченных землях чосон и других племен этого края четыре ханьских округа. В подчинении одного из них – Лолана (был упразднен в 313 г.) находился уезд Чаосянь, который как бы выступал немым свидетелем недавнего прошлого [«Мунхон пиго», 364; Во­робьев, 81].

Исчезнувшее в начале I в. до н.э. название Чосон вновь возрождается в конце XIV в. одновременно как название правящей династии и как название страны (т. е. уже распространенное на весь полуостров). Лишь в 1897 г. оно заменяется на Тэхан (см. ниже). Ныне древнее название Чосон входит в наименование госу­дарства- 3 b .- Q 41^^-Щ 9141 “5”5}-^ Чосон минджуджуый инмин конъхвагук «Корейская Народно-Демократическая Республика», а также применяется для обозначения всего Корейского полуострова в северокорейском варианте языка. Топоним Чосон с середины XIX в. вошел в русский и западноевропейские языки в буквальном переводе «Страна утренней свежести (прохлады, спокойствия и т. п.)». Подобный перевод звучит поэтично, однако не имеет ничего общего с су­ществующими этимол огнями.

Весьма неясным остается вопрос о том, было ли название Чосон дано древ-некорейским племенам китайцами, или же так называли себя и свою страну сами аборигены. Относительно происхождения названия Чосон существуют различ­ные гипотезы. Некоторые из них перечисляются в справочной и историко-географической литературе [см., например: «Живописное обозрение…», т. 3, 422; Шунхон пиго», т. 1, 357; «Большой корейский энциклопедический словарь», т. 5, 546; Квон Санно, 258-259; Ли Джирин, 32-44; «Введение в изучение древнеко-рейской исторической географии», 10-17; Квон Доккю, 14-15]. Гипотезы отли-

чаются друг от друга и по времени, и по источникам (китайским или корейским). Ознакомление с ними несомненно будет полезно для дальнейших поисков того, что скрывается за названиемЧосбн.

1. Одной из самых старых версий является гидронимическое происхождение этнонима чосон. Вэйский комментатор «Ши цзи» Чжан Янь (III в.) считал, что источником для названия Чосон. послужили названия рек: «Чаосянь имеет три реки: (кор. Сыпсу), Лйешуй ( кор. Йолъсу) и Сяньшуй (кор. Сонсу). Реки, соединяясь, образуют Лйешуй. Как будто Лелан и Чаосянь заимст­вовали названия отсюда» [«Собрание сведений о народах, живших в различные
исторические эпохи», т. 1, 90; рус. пер.: Кюнер, 1961, 331]. Танский комментатор «Ши цзи» Сыма Чжэнь (VII в.) видел истоки названия Чосон в двух гидронимах- Чао [шуй] и Сянь[шуй] [«Собрание сведений…», т. 1, 90-91].

В наше время эта гипотеза была развита северокорейским историком Ли Джирином [Ли Джирин, 35-39], которому она казалась наиболее соответствую­щей историческим фактам. Хотя таких рек им не обнаружено в районе предпола­гаемого расселения чосбн, тем не менее в его.книге приводятся доказательства, согласно которым р. Йолъсу является сокращенным названием р. Мурйбльсу (Й^УтК-, идентифицируется с современной р. Ланьхэ), р. Сыпсу – сокращением от р. Сыбйосу (где первый знак был близок по звучанию первому знаку в написании Чосон), р. Сонсу – сокращением от р. Ёнъсднсу . Эту гипоте­зу нельзя признать вполне убедительной из-за недостаточно надежной лингвис­тической аргументации, но в целом она заслуживает внимания.

2. В «Тонгук ёджи сыннам» (1-я пол. XVI в.) было высказано предполо­жение: страна называется Чосон потому, что находится на «земле, где алеет вос­ток и наступает день» [«Живописное обозрение…», т. 3, 322]. В «Кукчо погам» (XVII в.) и особенно в работах представителей идейного течения сирхак («реальные науки»), например Ким Хакпона (XVIII- начало XIX в.), развивается следующая мысль: поскольку древние корейцы достигли побережья Восточного (Японского) моря, название Чосон и было китайской передачей зна­чения ‘солнце’, ‘день’, в переносном значении ‘восток’ (посредством чо) +
‘светлый’ (посредством сон), т.е. того, что сначала светлеет на востоке,
где живут эти племена [Квон Санно, 259; Ли Джирин, 32]. Важнейший недоста­ток этой этимологии кроется в том, что древние корейцы вряд ли могли пользо­ваться чисто китайским транскрипционным способом записи имен собственных.

Поэтому корейские ученые пошли по иному пути – интерпретации словосочетания, приведенного в «Тонгук ёджи сыннам», по-корейски. Например, Чхве Намсон передавал смысл этого китайского словосочетания корейской фразой – нари чхбым сэнында ‘рассветает’ (букв, «день впервые появля­ется»), которая в сокращенном виде дает чхбсэнде -> чхбсэн -> Чосбн [Квон Доккю, 14].

3. Близкую гипотезу высказал Ян Джудон, но она также не выходит за рамки феодальной историографии. Он считает, что название Чосбн, как и многие дру­гие имена собственные, было записью одним из способов иду: первый иероглиф в этом названии передавал корейское слово 11 пальк ‘светлый’, а второй – сэ ‘время’, ‘восток’, ‘новый’, т. е. Чосон = па[ль]ксэ. Свою версию Ян

Джудон обосновывал тем, что у древнекорейских племен был распространен культ солнца и что они, передвигаясь с севера на восток, а затем на юг, взяли в качестве самоназвания это словосочетание [Ян Джудон, 39]. С этим мнением также вряд ли можно согласиться, ибо название Чосон появилось в китайских источниках задолго до применения иду в Корее.

4. Заслуживает также внимания гипотеза, высказанная корейскими учеными XIX в. – представителями течения сирхак («реальные науки»). Ан Джонбок в «Т o н ca канмок» писал: «Страна, которую основал Киджа, находилась на востоке от сонби (сяньби – название одной из северных некитайских народно­стей.- Л. К.), отсюда и ее название Чосон» [см. Ли Джирин, 32-33]. Ли Ик в«Сонхо сэсоль» предложил следующее объяснение Чосбн: чо означает ‘вос­ток’, а сон является сокращением от сонби (кит. сяньби), что в целом дает на­звание страны, лежащей к востоку от горы Сонбисан» (см. Квон Санно, 259; «Большой корейский энциклопедический словарь», т. 5, 546). В этой гипотезе неточно определено местонахождение Древнего Чосона; кроме того, названиесяньби впервые появилось в китайских источниках после начала новой эры.

5. Сторонники течения сирхак Хан Бэккём, Чон Ягён и некоторые другие считали Чосон не собственным именем, а общим дополнительным элементом, который добавлялся к конкретным этнонимам и топонимам и обозначал просто «территорию» [например, Анънанъ-чосон ‘район Аннана (кит. Лолан)’, Йемэк-чосон ‘земли (племени) емэк’ и т.д. («Введение в изучение древнекорейской исторической географии», 11]. Хотя подобные сочетания и встречаются в некоторых древнекитайских сочинениях, но с такой трактовкой невозможно согласиться потому, что название Чосон гораздо чаще употребля­лось самостоятельно, обозначая этноним.

6. В корейской науке еще с XVIII в. получили распространение версии патронимического происхождения названия Чосон. В мифах об основании государ­ства у древних корейцев родоначальником первой «династии» (2333-1122 гг. до н.э.) считается Тангун. Уже на протяжении восьми веков ведутся бесконечные споры относительно его генеалогии, времени и места возникновения [Хон Гимун, 129-206; Джарылгасинова, 25, и др.]. Ряд корейских ученых пытается нащупать нити, связывающие его имя с Чосдн.

В начале XX в. Син Чхэхо поддержал эту гипотезу: по его мнению, название страны и имя ее первого правителя имеют единое происхождение -от духа солнца, чье имя было соответственно передано китайскими иероглифами [Син Чхэхо,215].

В 50-е – 60-е годы Хон Гимун и Ли Санхо разными путями пытались связать имя Тангун с названием Чосдн. Хон Гимун, всесторонне разбирая миф о Тангуне, приводил целую цепочку аргументов, которые подтвердили бы фонетическое то­ждество знака тан (в имени) через сон (как символ небожителя) с сон (в названии этноса) [Хон Гимун, 144-164].

Ли Санхо склонен видеть в имени Тангун иероглифическую передачу корейского слова пакталь / пэдаль, означающего в современном языке на­звание дерева – ‘Betulaceae Schmidtii Regel’. Вначале это слово, видимо, упот-

реблялось как название горы (ср. слово таль ‘гора’, ‘высокий’ в географиче­ских названиях государства Когурё, а также современные слова янъдаль и ымдаль, означающие соответственно южный и северный склоны горы). Ли Санхо отождествляет корейское пакталъ с китайским названием горы Тайбошань, где, судя по мифу, родился Тангун. В этом названии первый иероглиф будто бы передавал древнекорейское хан ‘большой’, второй – па[лъ]к- ‘светлый’, а третий – таль ‘гора’, отсюда пакталъ -* пулъдаль ‘огненная го­ра’. Этот ороним и был перенесен на название племенного объединения Чосон. По мнению Ли Санхо, все эти слова были лишь разными написаниями одного и того же названия [«Сборник дискуссионных статей…», 173-287].

По своей сути эта гипотеза напоминает вторую и третью гипотезы, отличаясь от них лишь несколько иной аргументацией.

7. Шведский ученый Чо Сынбок на основе детального фонетического и этимологического анализа попытался реконструировать древнекореиские чтения следующих топонимов и сопоставить их. Ханьский округ Аннан, по его предположению, в древнекорейском читался как и означал ‘восток’, а пер­вый иероглиф в Чосон – как ~ [*аyа] ‘утро’ (ср. япон. ), в этот же ряд Чо Сынбок включил и Хан, будто бы произносившийся как [ауа] [Чо Сынбок, 534-562]. Но, на мой взгляд, эта попытка выглядит несколько искусственной.

8. Существует, наконец, гипотеза, согласно которой этноним чос j н отождест­вляется с этнонимом суксин (совр. кит. сушэнь). Ее впервые более полувека назад выдвинули корейские ученые Син Чхэхо и Чон Инбо. Син Чхэхо, например, писал, что чос j н и суксин до середины III в. до н.э. были одним и тем же названи­ем племени, записанным различными китайскими иероглифами [Квон Санно, 33]. Это мнение в 50-е годы разделяли северокорейские ученые Чон Ёльмо [Чон Ёльмо, 23-24], частично Ли Джирин [Ли Джирин, 33-34, 39, 211-213], Ли Санхо [«Сборник дискуссионных статей …», 269-273] и др. Нам оно тоже кажется бо­лее вероятным, чем все остальные версии. Приведем наши доводы.

До сих пор остается открытым вопрос о происхождении народа сушэнь. Од­ни исследователи полагают, что сушэнь- это тунгусское племя [Бичурин, т. 1, 375; Василевич, 14-20]; другие считают их палеоазиатским народом, искони обитавшим в Северо-Восточном Китае [Кюнер, 1961, 218]. Но вполне возможно также, что сушэнь был названием какой-то этнической общности, возникшей в результате смешения тунгусов, пришедших в начале периода Чжоу (XI-III вв. до н.э.) из Забайкалья в Северо-Восточный Китай и северную часть Корейского по­луострова, с аборигенами-палеоазиатами.

Этот этноним зафиксирован в древнекитайских исторических сочинениях начиная с III в. до н.э. в транскрипционной записи с помощью различных иерог­лифов. Наиболее ранним было написание совр. кит. сишэнь, совр. кор. сик- син («Ши цзи», «Чжу шу цзинянь» и др.), затем, по-видимому, ШШ цзишэнь, кор. чиксин «.Цзи Чжоу шу») и наконец- сушэнь, кор. суксин («Кунцзы цзя юй», «Хоу Ханъ шу» и др.). В китайском сочинении XVII в. «Маньчжоу юанълю као» говорится, что сушэнь является искаженной китайской передачей мань­чжурского слова $сф чжушэнь, кор. чусин (название предков маньчжур), озна­чающего ‘приобретенная (подопечная) земля’ [Палладий, т. 1; Кюнер, 1961, 258].

Ни одного из этих вариантов написания не обнаружено в источниках ранее III в. до н.э., хотя некоторые комментаторы и склонны гипотетически относить пред­ков сушэнь не позже чем к XII в. до н.э., считая, что они скрываются под одним из названий «восточных инородцев» – . няо и ‘птица’ + ‘инородец’.

Какова же связь между этими фактами об этнониме сушэнь и названием Чосон 1 ? Взаимозависимость их гипотетически допустима:

а) хронологическое и территориальное совпадение ареала обитания древних племен чосон и сушэнь;

б) принадлежность их к «восточным инородцам», возможно в качестве двух ветвей одного и того же племенного объединения;

в) сходство этногенетического процесса (основным компонентом в склады­
вании корейского этноса были пришедшие с севера и северо-запада тунгусо-
маньчжурские и палеоазиатские племена, навстречу которым с юга Корейского
полуострова двигались этнические элементы более южной островной расы);

г) общность тотемных представлений у древних чосон и сушэнь (в виде пти­цы);

д) признание местонахождения прародины в корейских и маньчжурских ми­фах в районе современной горы Пэктусан (Байтоушань), ср., например, миф о Тангуне;

е) наконец, обычная практика передачи одного и того же иноязычного назва­ния разными иероглифами, сходными только по звучанию, в древних китайских текстах. И действительно, если восстановить древнейший фонетический облик слов, переданных в китайской транскрипции способом фаньце, то окажется, что первые иероглифы в названиях Чосон и сушэнь по своему чтению попадают в ту же самую рифмическую группу , а вторые, хотя и принадлежат к разным рифмическим группам, тем не менее сходны по звучанию (реконструкцию древних чтений иероглифов см.: ).

Кроме того, археологические и исторические материалы свидетельствуют о том, что к периоду Чуньцю-Лего (VIII-V вв. до н.э.) произошло разделение тун­гусских племен, образовавших субстрат с местными палеоазиатскими племена­ми, на две большие группы: северную, маньчжурскую, и южную, корейскую (по нашему предположению); ср. лингвистическую мотивацию принадлежности ко­рейского языка к алтайской семье в работе С. А. Старостина [Старостин]

Этноним сушэнь на севере, в Маньчжурии, прошел сложную эволюцию. Так, в I-III вв. н.э. племена сушэнь упоминаются под именем илоу (кор. ымну), при северных династиях в Китае (конец IV – конец VI в.) – (кор. мулькиль), при династии Суй (589-619 гг.) их страна известна под именем мохэ (кор. малъгалъ), в конце IX – начале X в. появилось их наименование:£:Щ нюйчжэнь, или^сШ нюйчжи (кор. йдджин, йдджик) [Кюнер, 1961, 258-275; Горский; Гребенщиков].

Совершенно иной могла быть эволюция этнонима сушэнь на юго-востоке от маньчжур. Там, видимо, выделилась этническая группа, которую китайцы стали передавать на письме иероглифамичаосянь, близкими в древнем чтении к су­шэнь. Таким образом, первоначально название Чосон, хотя и было зафиксировано еще в «Шань хай цзине» (предположительно IV-III вв. до н.э.; цзюань 18), вряд

ли означало ‘страна утренней свежести’. Скорее всего это название могло быть лишь транскрипционной (возможно, искаженной) передачей китайскими иерог­лифами какого-то этнонима, смысл которого пока скрыт от современных исследователей.

Названия Кореи с компонентом хан имеют такое же цементирующее зна­чение в истории корейской цивилизации, что и Чосн.

Современное название Южной Кореи- Хангук (это название, как и Чосон, распространяется на весь Корейский полуостров) происходит от = Самхан ‘Три хан’, коллективного наименования союза трех племен (махан, чин-хан и пёнхан), населявших в последние века до новой эры южную и центральную части полуострова. Большинство корейских ученых склонно считать компонентхан местоименным словом, означавшим в древности ‘большой’, ‘долгий’, ‘дале­кий’, ‘прямой’. Поскольку более сильный миграционный процесс шел в направ­лении с севера на юг, первые племенные объединения, сложившиеся в южной половине Корейского полуострова, видимо, и включили слово хан (‘долгий’ во временном или ‘далекий’, ‘большой’ в пространственном плане) в качестве об­щего компонента в свои названия. Этот компонент дошел до нашего времени в записи различными иероглифами, которые употреблялись фонетически для пе­редачи слова с указанными выше значениями: наиболее старое написание хан (в «Шу цзин», V-IV вв. до н.э.) обозначало один из «восточных инородцев», куда входили и корейские племена; написание хан (в комментариях к «Вэй шу», VI в. н.э.) некоторые исследователи [Ли Джирин, 274] отождествляют со знаком Щ хан (последний встречается почти во всех китайских династийных историях и первых корейских исторических хрониках).

Начальные компоненты названий трех хан, по всей вероятности, тотемного происхождения: (мари) ‘голова’ (в Махан) [Квон Санно, 118], пйон- ‘змея’ (в Пёнхан) [Квон Санно, 142] и чин- ‘дракон’ (в Чинхан) [Квон Санно, 267]. В конце I в. до н.э. на землях махан (юго-запад полу­острова) возникло государство Пэкче, а владения чинхан и пёнхан (юго-восток полуострова) вошли в состав Силла. Эти государства вместе с Когурё просу­ществовали до середины VII в., когда они были объединены под эгидой Силла. В китайской, а затем и корейской историографии они получили общее название НЩ совр. кит. Санъго, совр. кор. Самгук ‘Три государства’.

Компонент хан входил также в название Тэхан – официальное наиме­нование страны после провозглашения ею независимости в 1897 г. и до 1910 г. Если слово хан здесь «взято из старинных названий трех владений южной Ко­реи как национальных в строгом смысле слова, т. е. некитайских», то определе­ние тэ ‘большой’, ‘великий’ добавлено «в отличие от них и в подражание ки­тайскому Дацинго, т.е. Великому Цинскому государству, или японскому Дайниппонкоку – Великому государству Ниппон» [Кюнер, 1912, 10]. Некоторые также считают, что первый иероглиф указывает на расширение терри­тории бывших владений Кореи [Квон Санно, 86]. Тэхан входит в официальное название Республики Корея – Тэхан мингук.

С древнекорейской этнонимией связано и несколько других названий госу­дарств, некогда существовавших на Корейском полуострове и в Северо-восточ-

ном Китае. К ним относятся названия упоминавшихся выше трех государств – Когурё, Силла и Пэкче 4 , а также Чиндан.

Название кит. Чжэнъдань, кор. Чиндан появилось в конце VII в. После покорения Когурё империя Тан переселила сотни тысяч жителей этой страны в район Инчжоу (ныне Чжаоян в провинции Жэхэ), где они вместе с племенами мохэ (кор. малъгалъ) создали государство под таким названием, быв­шим, видимо, самоназванием мохэ. В 713 г. это название было заменено на Бохай (кор.Пархэ). Наименование Чиндан эпизодически употребляется в отно­шении Кореи с XI в. и до сего времени [Квон Санно, 272-273; «Словарь корей­ского языка», т. 4, 515].

Ряд исторических названий Кореи имеет патронимическое происхождение, т. е. включает имена мифических личностей, считающихся предками корейцев. Основателем государства в Корее, как уже говорилось, был легендарный Тангун. Его имя входит в названия страны – Тангук и Танбанъ ‘Страна Тангу-на’. Сюда можно отнести и распространенное в период подъема движения за не­зависимость Кореи в конце XIX – начале XX в., а также среди современных южнокорейских националистически настроенных деятелей названии Пэдаль [нара], представляющее собой искусственный перевод на корейский язык названия Тангук.

Вторым родоначальником ранние китайские, а вслед за ними и корейские источники считают полулегендарного Цзи-цзы (совр. кор. Киджа >Хэджи ‘сын солнца’), который якобы бежал в 1122 г. до н.э. из чжоуского Китая в земли чосон и основал там государство. Некоторые современные корейские историки вообще отрицают факт принадлежности Цзи-цзы к Древнему Чосону, считая его плодом феодальной историографии. Они мотивируют это тем, что в преданиях о Цзи-цзы, появившихся, видимо, в доциньской литературе, т. е. до се­редины III в. до н.э., его имя нигде не связывается с Чосон. Но каковы бы ни бы­ли сомнения относительно самой личности Цзи-цзы, его имя также встречается в названиях страны: Кибанъ и Кийдк ‘Страна Ки[джа]’, Кибонъ иКиджаджибонъ ‘Владения Киджа’. Данью почтения к предкам являет­ся и название Тангиджибанъ ‘Страна Тан[гуна] и Ки[джа]’.

Более достоверны и подробны в китайских исторических хрониках сведения о выходце из царства Янь- Вэй Мане (кор. Виманё), который в 194 г. до н.э. сверг последнего потомка династии Киджа и захватил земли Чосона. Период правления дома Вэй Ман продолжался недолго, до 108 г. до н.э. Но имя его также

Разбор названий Когурйд, Силла и Пэкче мы опускаем, так как они (за исключением Сил­ла после VII в.) не распространялись на Корею в целом и, кроме того, частично были освеще­ ны в отечественном корееведении (например, о названии Силла см.: Ким Бусик, т. I , с. 298- 302; об этнониме когурйд см. статью Р. Ш. Джарылгасиновой в сборнике «Этнонимы» (М, 1970)]. Добавим лишь одну гипотезу происхождения когурйд, заслуживающую внимания. По сообщениям древнекитайских источников, тотемом «восточных инородцев», к которым при­ надлежало и влиятельное племя курё, была змея [Фань Вэньлань, 23]. Возможно, этот тотем и был взят племенем в качестве своего названия. По-когурёски «змея» передавалась словом -7 г)] куре Второй знак этих сочетаний, выступая как фонетик, видимо, связан с именем Тангуна.

вошло в одно из названий страны – Виман Чосон ‘Чосон [периода] Вимана’.

Почти во всех разобранных случаях налицо переход эпонимов в топонимы.

Иногда эпонимы сочетаются с этнонимами. Например, в географическом приложении «Чири джи» (составлено в 1432 г.) к летописи «Седжон силлок» за­фиксировано коллективное наименование страны = Сам-Чосон ‘Три Чосо-на’, которое расшифровывается как ‘Чосон [периода] Тан-гуна (или Ранний Чосон)’, ‘В наше время эта гипотеза была развита северокорейским историком Ли Джирином [Ли Джирин, 35-39], которому она казалась наиболее соответствую­щей историческим фактам. Хотя таких рек им не обнаружено в районе предпола­гаемого расселения чосбн, тем не менее в его.книге приводятся доказательства, согласно которым р. /i/pЧосон [периода] Киджа (или Поздний Чосон)’ и упомянутыйВиман Чосон [«Летопись правления короля Се-джона», 280].

Китайские и корейские письменные памятники изобилуют образными назва­ниями Кореи, которые полностью учесть не удается. Систематизировать такого рода названия, по-видимому, можно, исходя из двух критериев: их употребитель­ности и семантики их структурных компонентов.

Наиболее распространенными образно-метафорическими названиями стра­ны являются названия со следующими компонентами (названия приводятся пре­имущественно в современном корейском звучании):

1. Ж кит. дун, кор. тонъ ‘восток’. В древнекитайских источниках Корею считали страной, которая по своему географическому положению находилась на вос­токе относительно Китая. Отсюда ее многочисленные названия, издавна вошед­шие в активное употребление в самой Корее (см. также гипотезы происхождения Чосон, связанные с востоком).

Среди них следует отметить ряд названий со вторым компонентом, означаю­щим ‘страну’, ‘территорию’, ‘местность’: Тонъгук ‘Восточное государство’, или просто ‘Восточная страна’ – одно из самых древних китайских образных названий, весьма распространенное в корейской литературе XIII-XIX вв. [Кюнер, 1912, 10; «Словарь корейского языка», т. 2, 166]; менее употребительны назва­ния: Тонъбанъ и Тонъпхё ‘Восточная сторона; Восток’, Тонъбанъ ‘Восточная страна’, Тонъйбк ‘Восточные владения’, Тонънюк ‘Восточ­ные холмы’ и еще около десятка названий [см. Квон Санно, 405].

В качестве второго компонента этот иероглиф встречается в двух известных названиях Кореи – Тэдонъ ‘Большая страна на востоке’ (впервые упомина­ется в «Ши цзине»; в Корее употреблялось с XV в. до 1897 г.) [«Словарь корей­ского языка», т. 2, 255; Палладий, ч. 1, 193] и Хэдонъ ‘Страна, находящаяся на востоке от моря’ (имеется в виду Желтое море). Последнее сочетание встреча­ется в древнейших китайских памятниках, но как название Кореи стало употреб­ляться с VI-VIIbb., особенно интенсивно в период Коре (с XII по XIV в.) и в XIX в. (Квон Санно, 320; «Словарь корейского языка», т. 5, 534).

2. В кит. жи, кор. иль ‘солнце’, ‘день’. Названия с этим компонентом непо­ средственно примыкают к только что описанной группе, т. е. связаны с востоком (недаром иероглифические словари дают толкование знака тонъ ‘восток’ как места, откуда поднимается солнце). Причем иероглифы со значением ‘солнце’ вовсе не являются принадлежностью только названий Японии, как это ошибочно полагают многие. Названия Ирйдк, Ильбанъ, Ильбйон ‘Страна солнца’ Илътхэк ‘Дом солнца’ Ильчхульчхо ‘Место, где восходит

солнце’, Ильчхульджибанъ ‘Страна, где восходит солнце’ и ряд других имели хождение в Корее в VIII-XII вв. [Квон Санно, 36].

3. кит. цин, кор. чхбнъ ‘зеленый; синий’ (в китайской цветовой гамме озна­чает ‘восток’). Здесь самым распространенным названием является Чхднъгу ‘Страна зеленых холмов’. В китайских источниках оно употреблялось по отношению к Корейскому полуострову с первых веков новой эры, позже оно во­шло в средневековую корейскую литературу как поэтическое название страны (ср., например, заглавие корейской антологии XVIII в. «Чхонгу ёнон» – «Неувя­даемые слова страны Зеленых гор» и др.). По аналогии возникли и другие назва­ния с этим компонентом, правда менее ходовые: Чхднънюк ‘Зеленые хол­мы’, Чхбнъё ‘Зеленые рубежи’, Чхбнътхо ‘Зеленые земли’, ЩШ Чхбнъйбк ‘Зеленая страна’ и т. д. [Квон Санно, 280-281].

4. кит. хай, кор. хэ ‘море’. Это второй по употребительности (после тонъ) компонент в исторических названиях Кореи. Он также опосредованно связан с востоком. Иероглиф хэ может стоять либо в начальной, либо в конечной позиции в названии, не изменяя, однако, присущего ему значения.

В качестве начального компонента он встречается в следующих названиях Кореи: Хэ[янъ]гук ‘Морская страна’ [«Словарь корейского языка», т. 5, 532, 548], Хэджва ‘Страна, находящаяся влево (т. е. на восток) от моря’ [Квон Санно, 322], а также в упомянутом выше Хэдонъ (см. тонъ) и ряде других.

Конечную позицию этот компонент занимает в одном из самых старых ки­тайских названий Корейского полуострова- Чханъхэ ‘Страна синего моря’ [Квон Санно, 277]. Ныне это название относят к Японскому морю. Другие назва­ния с такой же структурой, например ШШ Чбпхэ, Чехэ и т. п., см. ниже, при описании названий, отражающих морской промысел корейцев.

5. кит. да, кор. тэ ‘большой, великий’. Этот компонент используется как определение в рассмотренных выше названиях Тэхан (см. этноним хан) и Тэдонъ (см. тонъ).

Остальные образные названия Кореи имеют окказиональное употребление. Их можно сгруппировать тематически.

1. С востоком ассоциируется одно из старинных названий Кореи, встречаю­щееся в корейских эпиграфических памятниках VII-XI вв. и в «Самгук юса», – Пусанъ, букв, «место, где поднимается солнце», которое обозначает страну на востоке от Китая [Квон Санно, 148]. Некоторые источники относят это назва­ние и к Японии [Кюнер, 1961, 348]. В эту же группу можно включить и буддий­ские названия Кореи в период Коре: Санъдон ‘Страна, где восходит солнце (Гандхарва, Мараджа)’, ИЖ^Иа Санъмокчигу и Санъйбк ‘Страна тутовых деревьев’ [Квон Санно, 163]. В названии Конъсанъ ‘Отдаленная дикая стра­на на востоке’ [Палладий, т. 1. 499] китайцы, видимо, подразумевали район рас­селения древнекорейских племен.

2. В конфуцианской литературе образные названия Кореи передавались ие­роглифами, обозначающими благородство, человеколюбие и другие добродетели, например: Кунджагук ‘Страна благородных людей’, СИ Инбанъ ‘Страна гуманности, Йеыйджибан ‘Страна, известная высокой нравственно­стью’ и т.д. [Квон Санно, 53-55]. Даосы видели в Корее «страну-небожителей»

(Сонингук). В периоды правления династий Сун (960-1279 гг.) и Цин (1644-1911 гг.) Корею величали даже «маленьким Китаем» [джунъ] хва).

3. В исторических названиях Кореи нередки и цифровые обозначения. О Сам- хан (см. этноним хан) и Самгук (см. там же) уже шла речь. Приведем еще не­сколько. При династии Чосон (1392-1910 гг.) свою страну корейцы именовали АдЦ Пхалътто или Пхарйбк ‘Восемь провинций’. Издавна в художествен­ной литературе Корея называется «Страной в три тысячи ли 6 » (Самчхдл-ли).

4. Ряд индивидуальных поэтических названий напоминает о красоте природы Кореи. К ним относятся названия страны, в которых их авторы выражают свое восхищение цветами кенафа:Кынхвахянъ ‘Родина кенафа’, ШРЬ Кынбанъ и ШШ Кынйдк ‘Страна кенафа’ [Квон Санно, 57], а также Мугунъхва тонсан ‘Восточные горы, покрытые кенафом’ [«Словарь корейского языка», т. 2, 639]. Выдающийся корейский поэт IX-Хвв. Чхве Чхивон называл свою страну «местом, над которым кружатся птицы» [Квон Санно, 214], и т. д.

5. Наконец, можно выделить группу образных названий страны, в которых нашел отражение морской промысел корейцев. Корея издавна славилась богатым уловом камбалы и морских сомов. Отсюда ее названия: «Страна камбалы» (Чбпкук), «Море камбалы» (Чбпхэ), «Море крупных сомов» (Чемйбнъ и Чехэ) [Квон Санно, 250-251, 257-258].

Перечень подобного рода названий можно было бы продолжить, но и сказан­ного достаточно, чтобы увидеть тот огромный ассортимент средств, которые ис­пользовались при изобретении названий Кореи главным образом в целях экс­прессивно-стилистической окраски.

Что же касается названия Корея, то история появления и распространения его в Европе в различных вариантах написания не менее любопытна, чем все рассмотренные названия. Этот вопрос освещен в литературе на русском языке и западноевропейских языках [«Описание Кореи», ч. 1, 60-62; Зайчиков, 87; Griffis, 1-2, 84-86], но недостаточно.

Самое ранное упоминание о корейском государстве Силла (в арабской пере­даче – Сила) в западном мире принадлежит арабскому путешественнику Ибн Хордадбеху (846 г.). Если говорить о европейцах, то первым из них принес сведе­ния о существовании (в виде острова) страны Caule францисканский монах Гильом де Рубрук, совершивший путешествие в восточные страны в 1253- 1256 гг. [Рубрук]. Венецианский купец Марко Поло, составивший свою «Книгу» в 1298 г., также упоминает о стране Сам//’, которая лежала за Чорчой (т. е. Мань­чжурией). В различных версиях этой «Книги» с Кореей отождествляются вариан­ты: Занли, Каули, Каоли, Каузи, Шоли, Карли [«Книга Марко Поло», 280]. Весьма вероятно, что все эти названия были искаженной передачей китайского Гаоли (кор. Корйб – название правящей династии и страны в X-XIV вв., которые на­следовали его от названия древнего государства Когурйо). От Коре происходит и современное название «Корея» в европейских языках.

Ли – корейская мера длины, равная 0,393 км.

Далее в течение полутора столетий никаких сведений о Корее не было. Лишь в послании португальского короля римскому папе от 1513 г. упоминаются купцы, которые путешествовали из страны «Lequea» (Рюкю?) по Южным морям и полу­чили название Gores . Возможно, оно было дано купцам, перевозившим жителей Коре на рюкюских торговых судах. На европейских картах и в общих географических описаниях середины XVI в. встречаются названия Gor и Ghor , которые одни ученые отождествляют с Японией, а другие – с Кореей.

Лишь в эпоху великих географических открытий, когда началось проникно­вение европейцев на Восток, появились более реальные сведения о местонахож­дении Кореи. На географических картах, составленных в Европе во второй поло­вине XVI в., по-видимому, по сообщениям португальских экспедиций в 1540-1546 гг. к берегам Японии, регион, соответствующий Корее, изображался в виде полуострова или продолговатого острова. Португальцы первыми принесли в Ев­ропу название Coria , откуда позже пошло современное написание. На карте мира Ф. ВасДоурадо (1571 г.) в северной части Китая изображен выступ, названный «Coste Courai ». Это и было началом обозначения Кореи на европейских картах. Правда, еще сравнительно долго Корея изображалась либо как остров, либо как полуостров. В 1593 г. голландец П. Планцио поместил на карте азиатского мате­рика название Согау (видимо, от японского чтения Корай). Такое же название встречается в сообщениях и письмах испанских иезуитских миссионеров, обос­новавшихся в Японии в конце XVI в. Грегорио Сеспедес, например, считается первым из европейцев, ступившим на землю Кореи. Он участвовал в одной из захватнических операций войск Хидэёси во время Имджинской войны (1592- 1598 гг.). В письмах другого иезуитского миссионера Луиса Фройса (или Фроэ) 1590-1594 гг. упоминается название Chosen .

На карте голландского гидрографа Я. ван Линсхостена, приложенной к запи­сям морского путешествия на Восток, Корея изображена в виде круглого острова и названа «Hbade Corea » «о. Корея». С тех пор и укрепилась за Кореей эта форма написания.

Голландский мореплаватель Хендрик Гамель, путешествовавший в 1653-1666 гг., достиг о. Чеджудо и оставил ряд географических названий королевства Соегее, которое иначе именуется Tyocen -koeck .

В 1709 г. иезуиты Регис, Жарту и Фридель составили карту Кореи, в которой впервые были более или менее правильно определены очертания Корейского по­луострова . На ней основывались почти до конца XIX в. европейские картографические представления о стране [«Описание Кореи», ч. 1, 62].

В описаниях путешественников XVIII – первой половины XIX в., посетив­ших страну в период ее внешнеполитической изоляции, таких как Лаперуз (1785- 1788 гг.), Уильям Броутон (1795-1798 гг.), Джон Маклеод (1816 г.), Безил Холл (1816 г), Карл Гютцлаф (1832 г.), Эдуард Белчер (1843-1846 гг.), уже устойчиво употребляется современное европейское название Кореи, различающееся в зави­симости от языка (англ. Согеа, франц. Согёе, нем. Korea и т. д.). Иногда оно встре­чается вперемежку с Tchosen или Tchao Sian . Как отголосок прошлого выглядит название Koorai у Ф. Зибольда .

В русском языке название Корея появилось, видимо, в середине XIX в. До этого страна называлась по-китайски Чаосянь и Гаоли [Бичурин].

Во второй половине XIX в. в литературе на европейских языках возникают образные названия Кореи. Например, из-за политики изоляции страна получила названия: Уединенное государство. Государство-отшельник, Запретная страна, Забытая нация и т. п. И в то же время с целью экзотической окраски начинают бытовать в различных языках названия, являющиеся калькамиЧосон: Страна утренней прохлады (или свежести). Страна утреннего спокойствия и т. д. На­чало этому, как нам представляется, положил американский историк Кореи Уиль­ям Гриффис . Эти названия до сих пор имеют широкое хождение.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Бичурин Н. Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. 1-3. М-Л., 1950-1953.

БутинЮ.М. Древний Чосон (историко-археологический очерк). Новосибирск, 1982.

Бутин Ю. М. Корея: от Чосона к Трем государствам (II в. до н.э. – IV в.). Новоси­бирск, 1984.

Басил евич Г М. Эвенки (к проблеме этногенеза тунгусов к этнических процессов у эвенков). Автореф. докт. дисс. Л., 1968.

Воробьев М. В. Древняя Корея. Историко-археологический очерк. М., 1961.

Воробьев М. В. Корея до второй трети VII века. Этнос, общество, культура и окружа­ющий мир. СПб., 1997.

Горский В. Начало и первые дела Маньчжурского дома. – «Труды членов Россий­ской духовной миссии в Пекине», т. 1, 1854.

Гребенщиков А. В. Маньчжуры, их язык и письменность. Владивосток, 1912.

Джарылгасинова Р. Ш. Историческая трансформация древнекорейского мифа о Тан-гуне. – «Симпозиум “Роль традиций в истории Китая”. Тезисы докладов». М., 1968.

Джарылгасинова Р. Ш. Соотношение северного и южного компонентов в этногенезе корейца. М., 1964 (VII Международньй конгресс антропологических и этнографических наук, Москва, август 1964 г. Доклады).

Зайчиков В. Т. Корея. М., 1951.

«История Кореи». Пер. с кор. яз. Т. 1. М., 1960.

«Книга Марко Поло». М., 1955.

КонцевичЛ.Р. Материалы для диахронического изучения корейской топонимии.- «Топонимика Востока. Новые исследования». М., 1964.

Ким Бусик. Самкук саги. Изд. текста, пер., вступит, ст. и комм. М. Н. Пака. Т. 1. М., 1959; Т. 2. М., 1995.

КюнерН.В. Статистико-географический и экономический очерк Кореи… Вып. 1. Владивосток, 1912.

КюнерН.В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. М., 1961.

«Описание Кореи». Изд. министерства финансов. Ч. 1-3. СПб., 1900.

Палладий (Кафаров), Попов П. С. Китайско-русский словарь. Т. 1-2. Пекин, 1868.

Рубрук В. Путешествие в Восточные страны. СПб., 1911.

Рю Хакку. О месте Древнего Чосона (по материалам «Ши цзи» Сыма Цяня). – «То­понимика Востока. Исследования и материалы». М., 1969.

Старостин С. А. Алтайская проблема и происхождение японского языка. М., 1991.

Фань Вэньлань . Древняя история Китая. М., 1958.

Du Halde. Description geographique, historique, chronologique, politique et physique de l’Empire de la Chine et de la Tartarie chinoise… Vol. 4. Paris, 1735.

Griffis W. E. Corea: the hermit nation. Yokohama, 1895.

Gompertz G. Bibliography of Western literature on Korea from the earliest times until 1950. – «Transactions of the Korea Branch of the Royal Asiatic Society», vol. 40, Seoul, 1963.

KarlgrenB. Analitic dictionary of Chinese and Sino-Japanese. GOteborg, 1923.

Kontsevich Lev R. Reconstructing the text of the Tan’gun myth and its proper names.- «Perspectives on Korea». Sydney, 1998.

Li Ogg. La Coree – des origines a nos jours. Seoul-Paris, 1988.

Siebold Ph. Fr. von. Nippon: Archiv zur Beschreibung von Japan und dessen Neben- und Schutzlandern… T. 3. Leyden, 1832.

(«Сборник дискуссионных статей о Древнем Чосоне»). Пхеньян, 1963.

Квон Доккю. Наброски о забытом).- «Фг”» («Хангыль»), т.7,№ 1,1939, с. 14-17.

(КвонСанно. Исторический обзор корейских топонимов). Сеул, 1961.

(«Высочайше утвержденное исследование о происхождения мань­чжур»). [Б. м.], 1777.

(«Большой корейский энциклопедический словарь»). Т. 1-7. Сеул, 1959-1960.

(Ян Джудон. Исследование древних песен Кореи). Сеул, 1954.

(«Собрание сведений о народах, живших в различные истори­ческие эпохи»). Т. 1; Т. 2, Ч. 1 и 2. Пекин, 1958.

(Ли Джирин. Исследование Древнего Чосона). Пхеньян, 1963.

(«Летопись правления короля Седжона», т. 154. «Географи­ческое описание»). – » («Летописи династии Ли»). Кн. 11. Токио, 1957.

(Син Чхэхо. Великая битва драконов). Пхеньян, 1966.

(«Живописное обозрение земель Восточного государства». Но­вое доп. изд.). Т. 1-3. Пхеньян, 1959.

(Чон Ёльмо. О китаизмах в корейском языке). – («Чосон омун»), № 2, 1960, с. 22-31.

(«Введение в изучение древнекорейской истори­ческой географии»). – («Сборник статей по истории»). Т.2. Пхеньян, 1958, с. 1-80.